Identity of the perpetrator and its public danger: criminal law and criminological aspects

Sarkisyan Anna Armenovna Post-graduate student, the department of Criminal Law and Criminology, Far Eastern Federal University 690002, Russia, Primorskii krai, g. Vladivostok, ul. Ostryakova (prospekt), 9, kv. 7 sarkisyan_anna@inbox.ru Other publications by this author

Изучение личности преступника имеет большое значение, как для уголовного права, так и для криминологии. Основная проблема современной уголовной политики заключается в отстранении от личности и оценке общественной опасности лица по степени тяжести совершенного преступления. Как известно, общественная опасность лица может быть как выше, так и ниже тяжести преступления, поэтому ее необходимо рассматривать самостоятельно. И закон и практика не уделяют должного внимания индивидуальным особенностям личности, которые показывают как положительное, так и отрицательное отношение индивида к существующим нормам. Также поверхностно изучается общественная опасность таких лиц, отражающая глубину и стойкость асоциальных наклонностей лица, которые выражают способность индивида к исправлению и степень вероятности совершения преступление повторно, в связи с чем не всегда достигаются цели наказания.

В целом, говоря о личности преступника в уголовно-правовом аспекте, следует отметить, что действующий Уголовный кодекс такого понятия не содержит. В уголовном праве используются понятия «субъект преступления», «лицо, совершившее преступление», «лицо, совершившее общественно опасное деяние». Согласно ст. 19 УК РФ субъектом преступления признается вменяемое физическое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности. Субъект преступления является элементом состава преступления, как видно, данное понятие строго формально и ограничено конкретными критериями, которые необходимы для наступления уголовной ответственности. Под субъектом преступления понимается не сам человек и не его личность, имеющие индивидуальные особенности, а прежде всего совокупность признаков, необходимых для возбуждения уголовного дела, которые конкретизируют правовой, возрастной и психический статус лица, совершившего преступление.

Термин «лицо, совершившее преступление», по мнению некоторых авторов, является тождественным по смыслу понятию «субъект преступления». Лицо в уголовном праве обладает всеми признаками субъекта преступления, полностью ему равноценно; если лицо не обладает признаками субъекта, к нему не могут быть применены меры наказания, оно не может быть соучастником преступления и т. д.^{[1, c. 203]}. Также часто употребляется формулировка «лицо, совершившее общественно опасное деяние». В данном случае речь идет о лице, не обладающим признаками субъекта преступления в связи с недостижением возраста уголовной ответственности или наличием психических расстройств, исключающих вменяемость, совершившим общественно опасное деяние, формально запрещенное уголовным законом.

Криминологическое понятие «личность преступника» значительно шире указанных выше и включает в себя и иные характеристики лица. В доктрине нет какого-либо единого и общего мнения относительно понятия личности преступника, одни авторы под личностью преступника понимают совокупность криминологически значимых свойств человека, обусловивших совершение им преступления ^{[2, с. 9; 3, с. 87]}, другие – акцентируют внимание на том, что личность преступника – это, прежде всего, конкретное лицо, обладающее таким свойством как общественная опасность, совершившее преступление ^{[4, с. 25]}. На наш взгляд не существует некой абстрактной личности и, говоря о преступнике, необходимо иметь в виду, что за каждым преступлением стоит контренный человек, со всеми своими индивидуальными чертами и качествами. Это необходимо учитывать в первую очередь, для назначения справедливого наказания, а также для индивидуальной профилактики.

Несмотря на то, что в действующем УК РФ понятие «личность преступника», в отличие от понятия преступления, закрепленного в статье 14 УК РФ, напрямую не раскрывается, но все же личность виновного рассматривается в нем самостоятельно. В ст. 60, 89 УК РФ говорится об учете личности виновно­го при назначении наказания. В ст. 62 УК РФ прямо предусмотрены конкретные обстоятельства, положительно характеризующие личность виновного и подлежащие учету. В других же статьях законодатель лишь подразумевает учет личности пре­ступника, не говоря о ней прямо и не конкретизируя ее признаки (ст. 65, 66, 82, 84, 85).

В части 3 ст. 60 УК РФ законодательно закреплена обязанность судов учитывать характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного при назначении наказания, тем самым позиционируя личность виновного как самостоятельный критерий назначения наказания. Согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, недопустимо законодательное установление уголовной ответственности и наказания без учета личности виновного и иных обстоятельств, имеющих объективное и разумное обоснование и способствующих адекватной юридической оценке общественной опасности как самого преступного деяния, так и совершившего его лица ^[5]. В то же время, в связи с отсутствием в законе понятия личности виновного, ее общественной опасности на практике возникают сложности при оценке степени общественной опасности личности. Если об общественной опасности деяния можно судить исходя из нормативного положения статьи 15 УК РФ, закрепляющей категории преступлений и дающей четкие критерии для отнесения преступления к той или иной степени тяжести исходя из максимального наказания, как судам определять степень общественной опасности преступников не понятно.

Для соблюдения требований закона о назначении справедливого и обоснованного наказания необходимо добиться равного подхода к учету личности. Однако отсутствие специ­альной статьи, предусматривающей и раскрывающей понятие личности преступника, часто превращает такой учет в чистую формальность, которая подрывает принцип равенства граждан перед законом. Рекомендации Верховного Суда РФ по вопросам практики назначения наказания содержат перечень отдельных обстоятельств, характеризующих личность и совершенное ею общественно опасное деяние, но оставляют слишком широкий простор для судейского усмотрения. Поэтому в большинстве приговоров остается открытым вопрос о том, в какой мере и в каком направлении учтенная судом информация о личности виновного повлияла на выбор вида и размера на­казания ^[6].

Изучение и анализ судебной практики показывает, при назначении наказания заметен неоднозначный подход к оценке личности. При обосновании вида и размера наказания суды обычно используют общие формулировки об учете критериев назначения наказания, особенно это касается оценки личности виновного. При выборочном изучении материалов уголовных дел нами было отмечено, что характеристика личности ограничена информацией о наличии или отсутствии постоянной работы, семейным положением, упоминанием о злоупотреблении алкоголя, иногда присутствуют стандартные характеристики с места работы или учебы. Во исполнение требования положений Постановления Пленума Верховного суда РФ от 29.11.2016 № 55 «О судебном приговоре» ^[7] суды стараются не перегружать приговоры дополнительной информацией, как правило, это сильно сказывается как раз на отражении особенностей личности виновного и обосновании выбора размера и вида наказания. Из описательно-мотивировочной части приговора в большинстве случаев не понятно, какие конкретные характеристики личности виновного, помимо общих фраз, повлияли на выбор судом конкретного вида и размера наказания.

Одним из основных черт личности преступника является общественная опасность. Действующий УК указывает, что лицо, совершившее преступление, обладает общественной опасностью. Данное свойство является не постоянным и может быть утрачено. В уголовном законе прямо предусмотрено несколько случаев, когда лицо может быть освобождено от уголовной ответственности или наказания, в связи с тем, что оно перестало быть общественно опасным.

Согласно ст. 75 УК РФ, лицо может быть освобождено от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием. Для освобождения от ответственности необходимо, чтобы, во-первых, лицо впервые совершило преступление небольшой или средней тяжести. Во-вторых, лицо должно совершить определенные действия, свидетельствующие о его деятельном раскаянии: добровольно явиться с повинной, способствовать раскрытию и расследованию преступления, возместить ущерб или иным образом загладить вред, причиненный в результате преступления. В-третьих, в указанной статье предусмотрено, что вследствие деятельного раскаяния лицо должно перестать быть общественно опасным.

Следует согласиться с мнением авторов, которые отмечают, что «в реалиях настоящего времени с точки зрения правоприменителя установленное в ч. 1 ст. 75 УК положение о необходимости признания в рамках разрешения вопроса об освобождении лица от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием того факта, что такое лицо вследствие деятельного раскаяния перестало быть общественно опасным, представляется "мёртвой" нормой ввиду отсутствия каких-либо чётких критериев для этого» ^[8].

Согласно действующему уголоному закону впервые совершившим преступление следует считать лицо, совершившее одно или несколько преступлений, ни за одно из которых оно ранее не было осуждено, либо когда предыдущий приговор в отношении его не вступил в законную силу. Также, согласно положению ч. 6 ст. 86 УК РФ при погашении и снятии судимости аннулируются все правовые последствия, связанные с судимостью и такое лицо считается ранее не судимым. Таким образом, ссылка в законе на то, что лицо подлежит освобождению от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием в случае, если оно совершило преступление впервые, является формальным, потому что по факту возможность освобождения от уголовной ответственности за преступление небольшой или средней тяжести в связи с деятельным раскаянием может иметь и лицо, ранее неоднократно совершавшее преступления. Это может свидетельствовать о стойкой криминальной направленности взглядов виновного, и в таком случае достаточно спорно давать оценку об утрате лицом общественной опасности.

Само по себе сотрудничество с правоохранительными органами лиц, не покаявшихся в содеянном, ничего, как правило, не изменяет в общественной опасности этих лиц. Руководствуясь желанием смягчить ответственность, осознанием безысходности своего положения, стремлением переложить часть вины на соучастников, местью соучастникам и т.п. лицо может признать вину в содеянном, устранить негативные последствия преступления, но признание обвинения даже в полном объеме не доказывает того, что в его основе лежит осознание вины и раскаяние ^[9]. Такого рода сотрудничество зачастую порождает чувство безнаказанности, что в значительной мере обусловлено упрощенным отношением к освобождению от уголовной ответственности, игнорированием важной в воспитательном отношении процедуры фиксации субъективного отношения лица к содеянному ^[10].

В ст. 80.1 УК РФ предусмотрена возможность освобождения лица от наказания, в связи с изменением обстановки, вследствие чего это лицо или совершенное им преступление перестали быть общественно опасными. В данном случае можно выделить два основания: отпадение общественной опасности деяния и отпадение общественной опасности личности виновного.

Изменением обстановки, влекущим отпадение общественной опасности деяния, признаются такие перемены объективного характера, вследсвие которых не только совершенное конкретным лицом деяние, но и все аналогичные деяния, совершенные другими лицами, утрачивают общественную опасность. В случае отпадения общественной опасности деяния уголовное наказание лица, его совершившего, теряет смысл. При этом отпадение общественной опасности преступления не должно быть вследствие законодательной декриминализации деяния или с признанием его малозначительным.

При этом в соответствии со ст. 80.1 УК РФ виновное в преступлении лицо освобождается от уголовного наказания, но не освобождается от уголовной ответственности. В соответствии с п. 3 ч. 5 ст. 302 УПК РФ суд должен вынести обвинительный приговор без назначения наказания. Уголовная ответственность в данном случае заключается в самом факте официального осуждения лица, в вынесении ему порицания (отрицательной оценки) от имени государства в обвинительном приговоре суда. Такое порицание вполне обоснованно, поскольку в момент совершения преступления и преступное деяние, и лицо, его совершившее, представляли общественную опасность, и реакция на подобное поведение со стороны государства в лице его судебных органов должна иметь место ^[12].

В Уголовном кодексе об общественной опасности личности говорится также в примечании 1 к ст. 134, где указано, что лицо может быть освобождено судом от наказания, если будет установлено, что это лицо и совершенное им преступление перестали быть общественно опасными в связи со вступлением в брак с потерпевшей (потерпевшим). В данном случае для освобождения от наказания необходимо соблюдение следующих условий: совершено преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 134 УК РФ; данное преступление совершено впервые; виновный вступил в брак с потерпевшей (потерпевшим); виновное лицо и совершенное им преступление перестали быть общественно опасными в связи с вступлением в брак с потерпевшей (потерпевшим).

Условие о вступлении в брак с потерпевшей (потерпевшим) подразумевает добровольное и обоюдное желание лица, совершенвшего преступление и потерпевшей (потерпевшего) вступить в брак. Законодательно не предусмотрена возможность освобождения от наказания за совершение деяния, предусмотренного ч. 2 ст. 134 УК РФ, т. е. мужеложество и лесбиянство с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста. Связано это с тем, что однополые браки законодательством России не предусмотрены, а заключённые за границей однополые браки в России не имеют юридической силы и, следовательно, подобные браки не являются основанием для освобождения от наказания ^[13].

Условия, указанные в примечании 1 комментируемой статьи, определяют, как и в ст. 80.1 обязанность суда вынести обвинительный приговор с указанием об освобождении лица от наказания. На практике довольно часто заключаются фиктивные браки с целью уйти от наказания, поэтому, на наш взгляд, суды не должны на основании одного лишь факта заключения брака освобождать лицо от ответственности, поскольку один лишь формальный признак вступления в брак не дает оснований полагать, что лицо перестало быть общественно опасным, а ключевым условием при решении вопроса об освобождении от наказания является отпадение общественной опасности лица, поскольку освобождение от наказания является окончательным и последующее расторжение брака не допускает повторного привлечения лица к уголовной ответственности.

В учетом сказанного выше, полагаем, что основанием для выводов об утрате лицом, совершившим преступление, своей прежней общественной опасности является позитивное постпреступное поведение, что позволяют сделать вывод о нецелесообразности привлечения лица, совершившего преступление, к уголовной ответственности (ст. 75) и отбытию наказания (ст. 80.1, примеч. 1 ст. 134).

В науке уголовного права большее значение уделяют общественной опасности преступления, полагая, что она является универсальной категорией, поскольку именно на основании опасности преступления происходит привлечение виновных к уголовной ответственности, отнесение преступления к той или иной категории в зависимости от тяжести, также по степени тяжести преступления происходит индивидуализация наказания и т. д., а общественная опасность личности преступника вроде как обусловливается общественной опасностью преступления.

Действительно, общественная опасность преступника определяется, прежде всего, характером и степенью общественной опасности совершенного им преступления, поскольку социальная сущность личности раскрывается в ее действиях и поступках. И. Гонтарь справедливо отмечает: «Именно личность, основу которой образует сознание, предстает объектом воздействия всей системы уголовного права, и только на сознание личности, а не на ее поведение как свойство этой личности, уже производное от сознания, может воздействовать и воздействует институт наказания. Деяние, поведение служит только показателем общественной опасности индивида» ^{[14, c. 17]}. Нельзя судить о лице лишь исходя из совершенного деяния, поскольку общественная опасность лица может быть больше или меньше общественной опасности преступления, например, известно, что несмотря на тяжесть содеянного, поведение убийц в исправительных учреждениях более безопасно, чем осужденных за кражи, грабежи и разбои ^{[15, c. 39]}.

Не все личностные обстоятельства используются законодателем в качестве средства дифференциации. Среди таких обстоятельств можно выделить следующие их виды: проявившиеся в преступлении и не проявившиеся в нем. Среди обстоятельств второй группы – не проявившихся в преступлении, Л. Л. Кругликов выделяет три подгруппы:

- не проявляющиеся в преступлении, но тесно связанные с ним и свидетельствующие об изменении в ту или иную сторону степени общественной опасности личности;

- тесно не связанные с преступлением, но свидетельствующие об изменении в ту или иную сторону степени общественной опасности личности;

- не свидетельствующие об изменении степени общественной опасности личности ^{[16, c. 26]}.

В связи с отсутствием законодательно определенного понятия общественной опасности личности виновного и критериев оценки степени общественной опасности в судебной практике разных регионов страны формиру­ются свои предпочтительные варианты назначения наказания за преступления одного и того же вида. Например, было отмечено, что в смоленской области за получение взятки при особо отягчающих обстоятельствах (ч. 4 ст. 290 УК) суды назначали в среднем 8 лет лишения свободы, а в Московской области - 3 года. Как показывает данный пример, расхождение в жесткости наказания за аналогичные преступления, совершенные лицами, имеющими типичные характеристики (об этом мы можем судить исходя из описательно-мотивировочной части приговора, в которой информация о личности виновного содержится по минимуму), может достигать 5 лет лишения свободы. Сходная ситуация присутствует в практике назначения наказания по делам о незаконном приобретении и хранении наркотиков без цели сбыта, кото­рая показывает разброс наказаний, в среднем составляющий более года лишения свободы ^{[17, c. 121]}.

Преступление является одним из показателей опасности лица, представляя собой крайнее проявление его общественной опасности, о которой обычно еще задолго до совершения преступления свидетельствует множество других обстоятельств: асоциальные наклонности лица, систематические правонарушения, неуважительное отношение к интересам общества, связь с преступной средой, злоупотребление алкоголем, образ жизни в целом и т. д.

Здесь хотелось бы упомянуть о, так называемой, «теории опасного состояния», родоначальником которой приятно считать Р. Гарофало, который ввел в научный оборот это понятие в своей книге «Критерии опасного состояния» (1880 г.). По мнению сторонников этой теории, опасное состояние заключается в присущей человеку склонности к совершению общественно опасных деяний и правонарушений и может выражаться в доминировании в сознании лица антисоциальных и асоциальных установок; наличии у лица психических отклонений и расстройств, порождающих его девиантное поведение; антиобщественном образе жизни, наличии социально опасных заболеваний и привычек (например, наркомания, алкоголизм, бродяжничество и т.д.); наличии определенных анатомических и психофизиологических признаков, присущих лицу с рождения, порождающих его генетическую предрасположенность к девиантному поведению; ранее совершенных им правонарушений, аморальных поступков или же систематическом нарушении законодательства.

Эта доктрина допускала юридическую возможность применения превентивных мер социальной защиты даже в случаях, когда лицо еще не совершило преступления, но по своему морально психологическому и психическому состоянию, представляет опасность для общества, в таком случае к потенциально опасным лицам должны быть применены меры безопасности или социальной защиты для преодоления опасного состояния личности, а в случае невозможности – локализацию социально опасных наклонностей человека, если потребуется, то сделать это даже негуманным способом.

Как отмечал П. С. Дагель, «общественная опасность личности преступника есть не следствие, а предпосылка совершения преступления» ^{[18, c. 26]}. В большинстве случаев так оно и есть, социально неадекватное поведение несет в себе конфликтный потенциал, угрожает ценностям, интересам и стабильному развитию общества. В то же время девиации являются внешним проявлением внутренних противоречий человека, представляющими собой процесс социальной дезадаптации субъектов специфически аномальной деятельности ^{[19, c. 22]}. Следует согласиться с тем, что вышеперечисленные обстоятельства действительно свидетельствуют о потенциальной возможности лиц преступить черту закона, но возникает другой вопрос, по каким критериям следует отличать потенциально опасное для общества лицо от неопасного? Степень угрозы социальных отклонений для общества тесно связана с их содержанием и распространенностью. Иными словами, она имеет количественные и качественные параметры, включающие в себя в том числе широкий диапазон девиаций, социально-демографические и социально-ролевые характеристики девиантов. Это несет в себе определенные сложности при изучении проблемы в целом, выявлении взаимосвязей данного негативного социального явления и тенденций его развития ^[19].

Необходимо помнить о том, что нельзя допускать изолированного рассмотрения опасного состояния лица в отрыве от преступного деяния, совершенного им. Признание определенной категории населения потенциально опасными для общества и применение к ним превентивных мер может привести к ущемлению гражданских прав и весьма негуманным действиям.

В настоящее время теория опасного состояния, по мнению большинства ученых, противоречит принципу вины. Основная проблема применения социальных мер, которые предлагают сторонники этой теории, заключается в том, что необходимо определить природу этих мер, их соотношение с наказанием, являются ли они дополнением к уже известным видам наказания или же представляют собой самостоятельные меры. Говоря о наказании, мы имеем дело с прошлым, с фактом совершенного деяния. Когда речь идет о мерах социальной защиты, то мы обращаемся в будущее, говоря о той опасности, которую представляет собой данный субъект, и сообразно этой опасности устанавливаем ту или иную меру ^{[20, c. 13]}.

Но, все же, нельзя исключать полезность идеи о превентивных мерах, некоторые авторы отмечают, что в современных условиях отмеченная теория могла бы быть востребована в связи с проблемами общественной опасности деяния лиц, не являющихся субъектами преступления (невменяемых, не достигших возраста уголовной ответственности и возрастная невменяемость) ^{[21, c. 101]}. Отмеченные лица не охватываются учением об общественно опасном деянии, поскольку, как было верно подмечено, последние предполагает осознанное и волевое поведение человека. В отношении лиц, не достигших возраста уголовной ответственности, лиц с психическими расстройствами, исключающими вменяемость или лиц отстающих в психическом развитии (возрастная невменяемость), правильнее говорить о совершении не преступлений, поскольку в этом случае отсутствует один из обязательных элементов состава преступления (субъект в случае не достижения возраста и субъективная сторона в случае признания лица невменяемым), а общественно опасных деяний.

Хочется отметить, что применение превентивных мер для социально опасных лиц будет эффективным лишь в том случае, если будет сочетать в себе меры воспитательного, медицинского и организационного характера. Карательные меры, во избежание объективного вменения, на наш взгляд, можно применять лишь после совершения этими лицами преступлений, поскольку наказание назначается соответственно степени виновности, а при выборе мер социальной защиты потенциально опасных лиц невозможно определить степень общественной опасности, с которой стоит бороться.

Касательно степени опасности лиц, которые уже попадали в поле зрения закона, отметим, что в этом случае также присутствует некая неоднозначность. Закон делит лиц, совершивших преступления следующим образом: лица, впервые совершившие преступления и рецидивисты. В п. 1 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 22.12.2015 № 58 дано разъяснение о том, что в соответствии с ч. 6 Ст. 86 УК РФ суды не должны учитывать в качестве отрицательно характеризующих личность подсудимого данные, свидетельствующие о наличии у него погашенных или снятых в установленном порядке судимостей ^[22]. До этого в УК РФ были внесены изменения касательно ликвидации особо опасного рецидивиста, затем неоднократности преступления. С криминологической точки зрения такой подход не обоснован. Многие криминологи обращают внимание на то, что общественная опасность деяния прямо зависит (хотя и не совпадает с ней) и от опасности лица, совершившего преступление. Как известно, степень общественной опасности преступления определяется не только реально причиненным вредом, но и степенью вероятности его причинения ^{[5, c. 22]}.

Для лиц, неоднократно привлекаемых к уголовной ответственности, характерно то, что они не собираются исправляться, намеренно ведут антиобщественный образ жизни, пытаются не следовать требуемой в обществе форме поведения. Для таких лиц характерно полное отсутствие интереса к работе, обучению, дисциплине, потребности их весьма ограниченны и односторонне, отсутствуют чувства долга, явно выражено стремление выгородить себя. Данные лица без внутренней борьбы, без раздумывания и угрызений совести совершают повторные преступления ^[23].

В связи с чем, лица, совершающие повторные общественно опасные деяния, нуждаются в особом внимании со стороны сотрудников органов внутренних дел, поскольку составляют очень большую часть преступников, представляют повышенную общественную опасность, так как по своей социальной природе они быстро находят подходящую ситуацию для совершения новых преступлений, а при отсутствии последней создают ее сами, оказывают отрицательное влияние на слабовольных людей, вовлекая их в преступную деятельность ^{[23, c. 143]}. Криминологические исследования таких личностей показывают, что совершение ими тяжких преступлений является результатом не скачка от нормального поведения к наиболее общественно опасному преступному, а постепенного нарастания интенсивности и общественной опасности негативного поведения ^[24].

Результаты исследования профессора В. В. Сверчкова, подтверждают сказанное выше, в России в настоящее время почти к каждому сотому осужденному применяются меры освобождения от уголовной ответственности, заключающиеся в прекращении уголовных дел по нереабилитирующему основанию за совершенные преступления. Удельный вес связан с изданием актов об амнистии. Более половины лиц, в отношении которых уголовное преследование прекращалось по нереабилитирующим основаниям, было осуждено за вновь совершенные ими преступления, причем тяжкие либо особо тяжкие ^{[23, c. 141]}.

В ходе анализа судебной практики нами была отмечена тенденция разграничения лиц, впервые совершивших преступление и лиц, ранее судимых, но у которых на момент рассмотрения нового дела в суде судимости были сняты или погашены. В первом случае судьи указывают, что лицо не судимо, во втором – многие судьи делают оговорку, что лицо «юридически не судимо», тем самым подчеркивая, что ранее лицо привлекалось к уголовной ответственности. Такие формулировки встречаются, к примеру, в Приговоре Центрального районного суда гор. Твери (Тверская область) № 1-88/2017 от 25 апреля 2017 г. по делу № 1-88/2017, Приговоре Себежского районного суда (Псковская область) № 1-51/2017 от 18 августа 2017 г. по делу № 1-51/2017 ^[25]. А также вышестоящими судами при вынесении апелляционных постановлений ^[26]. Таким образом суды проявляют объективность, указав положительные и отрицательные данные о личности, дают полную характеристику виновному, но законодательно такой подход неприемлемый, поскольку он противоречит положению ст. 86 УК РФ, на это также указывает и Пленум Верховного суда. Если судимость погашена или снята, то для целей УК ее не существует вовсе, размер и вид наказания для таких лиц выбирается также, как и лиц, судимых впервые, что, на наш взгляд, противоречит принципу справедливости, а также не приводит к достижению целей наказания, в частности не достигается цель исправления осужденного и предупреждение совершения новых преступлений.

Некоторые авторы считают обходимым дать в уголовном законе нормативное определение понятия, обозначаемого термином «лицо, впервые совершившее преступление», соответствующее криминологическому учению о личности преступника, с целью исключения из случайного типа преступника (реально совершившего преступление в первый раз в своей жизни), лиц, объективно совершивших преступления неоднократно, в том числе и ранее судимых, которые составляют злостный либо особо злостный тип преступника ^{[27, 28]}, а говоря о лицах, совершивших повторное общественно опасное деяние, можно говорить о рецидивной преступности, но в ее более широком смысле ^{[23, c. 141]}.

В таком контексте мы можем сказать, что фактически повторное преступное поведение есть, но юридически его нет, что приводит к недостоверности данных об уровне уголовно-правового рецидива в связи с неучитыванием части умышленных преступлений. В связи с этим, как было отмечено выше, в предусмотренных в законе случаях освобождения от уголовной ответственности и наказания в связи с отпадением общественной опасности лица, формально может быть установлено, что лицо перестало быть общественно опасным, в то время как повторное совершение им преступления может свидетельствовать о криминальной направленности взглядов виновного и в таком случае сложно однозначно давать оценку степени опасности лица и делать выводы о его исправлении. Это также приводит к недопущению ужесточения наказания за совершение нового преступления, в связи с чем, как очень точно отмечает В. А. Номоконов, нарушается принцип справедливости (ст. 6 УК), который как раз и требует учета личности, а значит, и степени ее общественной опасности ^{[5, c. 22]}.

В то время как российский законодатель отказался от «особо опасного рецидивиста», акцентировав внимание на деянии, назвав его особо опасным (или опасным) рецидивом (ст. 18 УК РФ), то в США, например, за совершение третьего преступления лицо признается привычным преступником (или особо злостным рецидивистом) и ему удваивается или утраивается срок наказания ^{[29, c. 160]}. Во многих других странах (США, ФРГ, Англия) широко получило развитие превентивное заключение для привычных преступников. Так, Законом о предупреждении преступлений, изданным в 1908 г. в Англии, предусмотрена норма, предоставляющая суду право признавать лицо «привычным преступником» по следующим основаниям: осуждение в прошлом не менее трех раз; наличие «упорного бесчестного или преступного образа жизни» обвиняемого; признание судом полезным «в интересах защиты общества» содержание подсудимого в превентивном (предупредительном) заключении. Признав обвиняемого «привычным преступником», суд может приговорить его к превентивному заключению на срок от пяти до десяти лет. Этот срок он будет отбывать после окончания наказания в дополнение к нему ^{[15, c. 39]}.

На основании изложенного можно сделать следующие выводы:

- личность обладает многими чертами, свойствами и качествами, но уголовно-правовое значение, прежде всего, имеют такие свойства личности, в которых отражается ее общественная опасность;

- степень общественной опасности личности преступника не всегда равна степени общественной опасности преступления, общественная опасность преступления может повышаться за счет высокой степени общественной опасности виновного;

- нужно помнить, что общественная опасность личности преступника заключается в способности совершить новое преступление, в связи с чем, существует практическая необходимость в разработке превентивных мер для работы с лицами, представляющими собой потенциальную общественную опасность и склонными к совершению преступлений, при этом меры должны сочетать в себе меры воспитательного, медицинского и организационного характера, и не противоречить принципу вины. Карательные меры, во избежание объективного вменения, можно применять лишь после совершения этими лицами преступлений;

- общественная опасность личности преступника не имеет самостоятельного значения для криминализации и должно лишь дополнять субъективную сторону преступления и учитываться при определении степени общественной опасности посягательства и выборе мер уголовно-правового воздействия;

- для обеспечения однообразной практики назначения наказания необходимо дать законодательное определение понятию «общественная опасность личности» и установить критерии степени общественной опасности виновного для возможности назначения справедливого наказания;

- характер и степень общественной опасности преступника подлежат самостоятельной оценке в процессе индивидуализации наказания. Совершенные ранее преступления свидетельствуют о неуважительном отношении лица к существующим нормам, а в некоторых случаях и к склонности сознательно выбирать преступные способы достижения своих целей. Игнорирование данного факта криминологически не обосновано, поскольку учет личности преступника означает учет социально значимого поведения лица до совершения преступления и, в некоторых случаях, после преступления;

- уголовно-правовые и криминологические аспекты в понимании личности виновного и ее общественной опасности различны и при внесении изменений в уголовном законе рекомендуется учитывать результаты многочисленных криминологических исследований.