DOI: 10.25136/2409-8728.2022.1.37412

Аннотация: Объектом исследования является музыка как семантический процесс. Предмет исследования - проблематизация понятия значения в музыке. Цель статьи состоит в выявлении основных стратегий концептуализации музыкального значения в истории музыкально-эстетических учений. Перед авторами стоит ряд задач: провести критический анализ основных музыкально-эстетических концепций, исследовать их метафизические истоки и мировоззренческие предпосылки, определить концептуальные границы понятия музыкального языка. Результаты исследования заключены в следующих положениях. Выделяются две основополагающие стратегии рационализации музыки: музыка как математика и музыка как язык. В рамках выделенных стратегий анализируются различные концепции музыкального значения и их метафизические предпосылки. Это концепции музыкального этоса, мировой гармонии, музыкальных аффектов, музыкального выражения, семиотики музыки. Проводится концептуальное уточнение понятия музыки как языка с точки зрения различных дискурсивных установок: музыкальный язык как естественный язык чувств (теории музыкального выражения) и музыкальный язык как семиотическая система. В статье применяется историко-философский, герменевтический, семиотический, дескриптивный и системный методы исследования. Научная новизна работы заключается в применении нового подхода к пересмотру основных музыкально-эстетических концепций с точки зрения развития автономизации музыкального значения. Результаты исследования позволяют провести четкую и обоснованную границу между научным и нена-учным дискурсивным употреблением таких распространенных уподоблений как «музыка как язык» и «музыки как математика». В процессе исследования заявленной проблемы мы приходим к выводу о том, что для решения проблемы специфики образования и функционирования автономного музыкального значения требуется выход за пределы узкой области рассмотрения музыки как семантического процесса к целостности опыта эстетического восприятия.

DOI: 10.25136/2409-8728.2022.1.36500

Аннотация: Предметом исследования является понимание явления постсекуляризма в современном научном дискурсе (вторая половина XX - начало XXI века). Объект исследования - постсекуляризм как феномен современности. Методологической базой исследования послужили компаративный и описательный анализ. Ю.Хабермас, введя понятие постсекулярного, отметил, что процесс секуляризации на Западе не только диалектичен, но еще и не завершен. А сама секуляризация сбилась с «правильного пути» своего развития. Этим была начата дискуссия о постсекулярном, прочтение которого оказывается до сих пор предельно различным, подчас, взаимоисключающим, что требует некой систематизации взглядов, опыт которой представлен в настоящей статье. Были сделаны следующие выводы. Постсекулярное в современном научном дискурсе имеет различные прочтения. Первое из них – отказ от секулярного, сопровождающийся возрождением религиозного, вхождение религии в сферу активных общественных отношений, осмысление ошибочности секуляризации и начало работы над ее ошибками. В этом смысле уместно понятие десекуляризация. Второе прочтение постекуляризма как контрсекуляризации. Это процесс десекуляризции, усиленный реваншистскими настроениями возрождающейся религиозности. Для такого постсекуляризма важна не «работа над ошибками», но полный демонтаж всего секулярного, что порождает естественную напряженность на всех уровнях. Контрсекуляризация не ориентирована на диалог и потенциально опасна своим фундаменталистским продолжением. Третий взгляд: постсекуляризм есть естественное, из себя порожденное продолжение и (или) развитие секуляризма. Некое «Новое Просвещение», которое, в силу своей нерелигиозной религиозности, предельного релятивизма, девальвирует возрождающее сакральное, порождая либо его трансформацию из традиционной религиозности в нечто экуменическое, либо появление нечто нового, по сути своей, псевдотрансцендентного, что будет окончательной победой секулярного. Актуализация возможности выбора и сам выбор между трансцендентностью и псевдотрансцендентностью и является сущностью феномена постсекулярности.

DOI: 10.25136/2409-8728.2022.1.37437

Аннотация: Существующее представление о противопоставлении духовной литературы позднего Средневековья современной ей университетской философии требует прояснения и уточнения. Особенно сложно эту границу провести в текстах традиции так называемой «немецкой мистики». В настоящей статье данный вопрос исследуется на материале анонимного немецкоязычного сочинения, известного под названием «Мистический трактат о мессе и ее влияниях в любящей душе» (Mystischer Traktat über die Messe und ihre Wirkungen in der minnenden Seele). Трактат дошел в нескольких позднесредневековых рукописях, самая ранняя из которых – рукопись Cgm 89 (BSB, Мюнхен, ок.1375.) Представленный в статье историко-философский анализ избранных пассажей анонимного трактата о мессе показывает, что в данном сочинении присутствует сложная комбинация разнородных по стилистике фрагментов, слагающихся из перекомпоновки топосов, принадлежащих как схоластике, так и духовной литературе позднего Средневековья. Излагая учение о евхаристии, составитель трактата прибегает к использованию метафорического языка, описаниям личного переживания церковного таинства. Вместе с тем в тексте идентифицируются отсылки к трактату Аристотеля «О душе», используемые автором в качестве философской базы для описания процесса соединения души с Богом. Вывод настоящей работы состоит в том, что данный анонимный трактат о мессе выступает еще одним свидетельством тому, что жесткое противопоставление традиции духовной литературы и школьной философии, которое до сих пор можно встретить в общих описаниях средневековой интеллектуальной культуры, некорректно.

DOI: 10.25136/2409-8728.2022.1.37431

Аннотация: Предметом исследования является подход С.Л. Франка к исследованию религиозно-мистического опыта христианства на основе концептуальной матрицы «умудренного неведении» и при опоре на феноменологический метод, ставший в его философии религии основой метафизической системы. Авторы подробно рассматривают специфику философского мистицизма С.Л. Франка и грани его соотношения с христианским религиозно-мистическим опытом. Развертывание феноменологического подхода к глубинным слоям религиозно-мистического опыта христианства означает функционирование философской рефлексии в пространстве универсальной парадигмы христианства и, соответственно, характерного для него архетипа религиозно-мистического опыта. Особое внимание уделяется роли индивидуальных мистико-религиозных переживаний философа и их рациональной категоризации в построении его философской системы. Основными выводами выступают теоретические положения о том, что философия религии Франка, очерченная им в качестве философской мистической теологии, стала пространством работы апофатической модели «умудренного неведения», что привело к теоретической рефлексии наиболее глубинных слоев не только мистико-философского, но и религиозно-мистического опыта христианства. Особым вкладом исследования является обоснование положения о том, что особенность мистико-теологической феноменологии Франка заключается в том, что она представляет собой вариант умозрительной мистики, как таковой, и не может рассматриваться в качестве специальной философской рефлексии над многообразием христианской мистики и моделью христианского мистического богословия, что ни в коем случае не умаляет междисциплинарный характер обобщений Франка. Новизна работы заключается в раскрытии философии религии Франка в качестве системы концептуальных представлений, которые позволяют на основе модели апофатического «умудренного неведения» отразить сущностную компоненту (архетип) христианского религиозно-мистического опыта, находящуюся в основе его многообразия и дивергентности.

DOI: 10.25136/2409-8728.2022.1.36977

Аннотация: Объект исследования – традиция осмысления культурной идентичности в Китае в первой половине XX века, предмет – влияние «Заката Европы» О. Шпенглера на эту традицию. В начале 1920-х гг. имя Шпенглера множество раз упоминается в статьях и заметках китайских студентов, проходивших обучение в Германии, а к 1930-м гг. на основе его взглядов в Китае развиваются концепции, посвященные культуре. В более поздних китайских исторических исследованиях публикация «Заката Европы» фигурирует в качестве равной по значению Первой мировой войне. Цель данного исследования – определить, почему переживание европоцентричной концепции Шпенглера оказалось столь глубоко в культурно чуждой ей китайской среде, как и какими средствами можно анализировать это переживание в рамках философии культуры. Автор исследования делает вывод, что влияние «Заката Европы» на китайскую мысль, посвященную вопросам культуры, было многоаспектным. С одной стороны, для китайских интеллектуалов значим был сам факт появления «Заката Европы» внутри западной философской традиции. На фоне кризиса стратегии всесторонней вестернизации китайского общества «Закат Европы» послужил своего рода легитимацией рассуждений о «китайской культуре» как об уникальном феномене. С другой стороны, китайской мыслью была освоена и содержательная часть идей Шпенглера. Особенности этого освоения уходят корнями в специфику китайской философской традиции. Эта проблема оказалась в фокусе внимания исследования. Обоснован тезис, согласно которому фрагментированную до отдельных концептов и затем интегрированную на почти интуитивном уровне морфологию культуры Шпенглера все же можно наделить в «китайском варианте» культурфилософским статусом. Новизна исследования заключается в переосмыслении научного творчества О. Шпенглера сквозь призму незападных философских традиций, что представляет особый интерес в свете развития постколониальных исследований.

DOI: 10.25136/2409-8728.2022.1.36502

Аннотация: Военные технологии, разрабатываемые на основе трансгуманистических идей о возможности конструирования человека с заданными физическими, психическими, интеллектуальными и другими свойствами, способны повлиять на содержание вооруженной борьбы в современных военных конфликтах. Биотехнологические расширения и технические вмешательства в телесность военнослужащих с одной стороны снижают индивидуальный риск в ходе боевых действий, позволяют значительно увеличить функциональные показатели организма и сохранять стабильное психическое состояние; с другой — увеличивают вероятность применения военной силы и ставят острые социальные, антропологические и этические проблемы. Предметом исследования выступают аспекты военной деятельности, связанные с проектами биотехнологического расширения возможностей военнослужащих. Цель статьи — оценить степень влияния трансгуманстических идей на военную деятельность, выявить последствия биотехнологического вмешательства в телесность военнослужащих. Теоретико-методологической основой исследования выступили: системный анализ; взгляды Б.Г. Юдина, П.Д. Тищенко и О.В. Поповой на биотехнологическое улучшение человека. Научная новизна. Человека обоснованно считают самым слабым звеном в функционировании сложных военно-технических систем. Учитывая этот фактор и эффект от усиливающейся NBIC-конвергенции, военная наука способствует стремительному росту проектов по биотехнологическому улучшению военнослужащих. Биотехнологическое конструирование «солдата будущего» обосновано желанием достичь военно-технологического превосходства над вероятным противником. Передовые исследования в этой области проводятся в научных организациях министерства обороны США и преимущественно носят закрытый характер. В этой связи нет оснований полагать, что разработчики военных технологий, опираясь исключительно на прагматические соображения о боевой эффективности, не переступят тонкую грань, разделяющую улучшение человека и его трансмутацию. Сопутствующими рисками выступают критические, непрогнозируемые изменения в военном деле и характере вооруженной борьбы. В качестве ограничительных мер предлагается разработать международные стандарты улучшения человека в военных целях.