DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.10295

Аннотация: В статье ставится вопрос о парадигмальности современного антропологического знания. Парадокс заключается в том, что новейшие открытия в области философского постижения человека в отечественной литературе соседствуют с прежними, давними представлениями о человеке. К примеру, заметки проф.Ф.И. Гиренка, опубликованные в «Литературной газете», мгновенно вызвали резкую реакцию ученых, преподавателей и читателей. Исследователи упрекают Ф.И. Гиренка на то, что он не придерживается материалистических взглядов, а размышляет о природе сознания с идеалистических позиций. Между тем Ф.И. Гиренок вводит в пространство философской рефлексии анализ новейших открытий в области изучения мозговой деятельности. В данной статье речь идет о философии и науке, об их соотношении и сложных, подчас драматических связях. Автор пытается понять, насколько правомерно использовать понятие парадигмальности применительно к антропологическому знанию. Это и обязывает к уточнению специфики тех выводов, к которым приходят современные науки о человеке.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63766

Аннотация: В статье ставится вопрос о парадигмальности современного антропологического знания. Парадокс заключается в том, что новейшие открытия в области философского постижения человека в отечественной литературе соседствуют с прежними, давними представлениями о человеке. К примеру, заметки проф.Ф.И. Гиренка, опубликованные в «Литературной газете», мгновенно вызвали резкую реакцию ученых, преподавателей и читателей. Исследователи упрекают Ф.И. Гиренка на то, что он не придерживается материалистических взглядов, а размышляет о природе сознания с идеалистических позиций. Между тем Ф.И. Гиренок вводит в пространство философской рефлексии анализ новейших открытий в области изучения мозговой деятельности. В данной статье речь идет о философии и науке, об их соотношении и сложных, подчас драматических связях. Автор пытается понять, насколько правомерно использовать понятие парадигмальности применительно к антропологическому знанию. Это и обязывает к уточнению специфики тех выводов, к которым приходят современные науки о человеке.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.10401

Аннотация: Предметом исследования является объективность как основная характеристика науки и научная ценность. В статье ставится вопрос о возможном синтезе исследований в области культурологии и философии науки. Предметом таких исследований выступает наука как феномен культуры, а точнее объективность как базовая научная ценность. Такое понимание объективности разделяют многие специалисты в области современной эпистемологии. Проблема состоит в том, что понимание объективности не просто как критерия научности, но и как научной ценности или даже научной добродетели делает ее возможным предметом исследований как философии науки, так и культурологии и близких ей дисциплин. Одновременно такое понимание непосредственным и необходимым образом связывает научное знание с деятельностью людей и, следовательно, возможно релятивизирует его. В статье утверждается, что методологический аппарат культурологии может быть конструктивно использован в решении проблем релятивизма, связанных с исследованием научных ценностей в современной философии науки. Используется аналитический метод исследования, что обусловлено необходимостью выявления сущностных различий в понимании научных ценностей и выяснения их проблемного статуса в контексте философии науки. Утверждается, что современное понимание объективности как научной ценности или как добродетели создает угрозу релятивизма в рефлексии оснований деятельности ученого. Однако эта угроза может быть преодолена с сохранением статуса объективности, позитивно связывающего ее с деятельностью людей. При этом стремление к объективности понимается как работа ученого над преодолением собственной ограниченности, практика широкого мышления, забота о себе научного субъекта. Культурологические исследования, в силу своей предметной определенности всегда имеют дело с подобной проблемой релятивизма и, соответственно идеи в этой области могут быть конструктивно использованы и в философии науки.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63767

Аннотация: Предметом исследования является объективность как основная характеристика науки и научная ценность. В статье ставится вопрос о возможном синтезе исследований в области культурологии и философии науки. Предметом таких исследований выступает наука как феномен культуры, а точнее объективность как базовая научная ценность. Такое понимание объективности разделяют многие специалисты в области современной эпистемологии. Проблема состоит в том, что понимание объективности не просто как критерия научности, но и как научной ценности или даже научной добродетели делает ее возможным предметом исследований как философии науки, так и культурологии и близких ей дисциплин. Одновременно такое понимание непосредственным и необходимым образом связывает научное знание с деятельностью людей и, следовательно, возможно релятивизирует его. В статье утверждается, что методологический аппарат культурологии может быть конструктивно использован в решении проблем релятивизма, связанных с исследованием научных ценностей в современной философии науки. Используется аналитический метод исследования, что обусловлено необходимостью выявления сущностных различий в понимании научных ценностей и выяснения их проблемного статуса в контексте философии науки. Утверждается, что современное понимание объективности как научной ценности или как добродетели создает угрозу релятивизма в рефлексии оснований деятельности ученого. Однако эта угроза может быть преодолена с сохранением статуса объективности, позитивно связывающего ее с деятельностью людей. При этом стремление к объективности понимается как работа ученого над преодолением собственной ограниченности, практика широкого мышления, забота о себе научного субъекта. Культурологические исследования, в силу своей предметной определенности всегда имеют дело с подобной проблемой релятивизма и, соответственно идеи в этой области могут быть конструктивно использованы и в философии науки.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.9294

Аннотация: В статье коммуникация исследуется с позиции философской антропологии. При таком подходе коммуникация предстает как проявление не только социальной, но и экзистенциальной природы человека, так как она устанавливает его отношения с миром, Другим (и обществом), Богом и т.п. Особый статус приобретают отношения «Я – Другой». В случае активности передающей и принимающей сторон возникает межсубъектная коммуникация, обладающая особыми свойствами: диалогического взаимодействия; интерсубъективности; общения как состояния слияния сообщения, информации и понимания; наличия личности. Рассматривается структура межсубъектной коммуникации на основе концепции базовых потребностей А. Маслоу. Предлагается ее шестиуровневая структура: примитивный, традиционно-ориентированный, социально-нормативный, прогрессивно-синтезирующий, духовный, духовно-преобразующий типы коммуникации. Развитие массмедиа и «сетевого общества» накладывает существенный отпечаток на структуру коммуникации, привнося в нее элемент неподлинности и вызывая эффект, который можно назвать «архаизацией коммуникации»: доминантными становятся примитивные формы - массовая, социальная, бытовая, семейная, эротическая формы межсубъектной коммуникации, а содержащаяся в ней информация мифологизируется или обретает мистические элементы.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63768

Аннотация: В статье коммуникация исследуется с позиции философской антропологии. При таком подходе коммуникация предстает как проявление не только социальной, но и экзистенциальной природы человека, так как она устанавливает его отношения с миром, Другим (и обществом), Богом и т.п. Особый статус приобретают отношения «Я – Другой». В случае активности передающей и принимающей сторон возникает межсубъектная коммуникация, обладающая особыми свойствами: диалогического взаимодействия; интерсубъективности; общения как состояния слияния сообщения, информации и понимания; наличия личности. Рассматривается структура межсубъектной коммуникации на основе концепции базовых потребностей А. Маслоу. Предлагается ее шестиуровневая структура: примитивный, традиционно-ориентированный, социально-нормативный, прогрессивно-синтезирующий, духовный, духовно-преобразующий типы коммуникации. Развитие массмедиа и «сетевого общества» накладывает существенный отпечаток на структуру коммуникации, привнося в нее элемент неподлинности и вызывая эффект, который можно назвать «архаизацией коммуникации»: доминантными становятся примитивные формы - массовая, социальная, бытовая, семейная, эротическая формы межсубъектной коммуникации, а содержащаяся в ней информация мифологизируется или обретает мистические элементы.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63769

Аннотация: Анализ аффективных переживаний имеет ряд специфических ограничений, главное из которых – невозможность получить достоверное описание сознания, находящего под непосредственным воздействием "сильной страсти". Аффект, и это нужно понимать четко, является состоянием, в котором у наблюдателя исчезает сама способность видеть себя со стороны. У исследователя, каким бы расторопным он ни был, есть “до”, есть ”после”, и никогда “во время”. Отсюда отношение к текстам классиков: они равно удалены от предмета. Соотнося между собой идеи, принадлежащие разным наблюдателям, нужно помнить, что в силу особенностей объекта, они могут не совпадать и поэтому даже самые очевидные параллели на проверку оказываются иллюзией. В каком-то смысле, размышления об аффекте, не о внешней стороне, а о внутренней, о феноменологии сознания в момент, когда разум замер, сродни литературе. Разумеется, мы сильно упрощаем и между соображениями Канта-Юма общего много больше, чем между эстетскими метафорами Байрона-Гёте. Тем не менее, лакун, противоречий и многозначностей, имеющих место быть, достаточно для того, чтоб поставить под сомнение любой вариант обобщения. Вывод: постоянная угроза недостоверности материала предполагает особый режим вывода, сходный с тем, что принят в многозначных логиках. Традиционно “да” или “нет” заменяется более обтекаемой формулой “может быть” с обязательной ссылкой на вероятность неудачи.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.10509

Аннотация: Теоретизация философии Виттгенштайна в терминах естественных нормативных практик - языковых игр и форм жизни - сближает её с нормативным прагматизмом Хайдеггера. В частности, Хайдеггер тоже отводит фундаментальную роль понятию «употребление». Французский философ Жослин Бенуаст, однако, оспаривает глубинный характер аналогии между понятиями употребления у Виттгенштайна и Хайдеггера. В данной статье я возвращаюсь к вопросу об этой аналогии, а также пытаюсь прояснить возможна ли вообще теоретизация виттгенштайновского понятия употребления. Исследование проводится при помощи синтеза герменевтического и аналитического методов анализа текстов Хайдеггера и Виттгенштайна в контексте достижений современной аналитической философии и, в частности, аналитического прагматизма. В статье делается попытка более тесного сближения философий Виттгенштайна и Хайдеггера в рамках нормативного прагматизма и натурализма. Предлагается аналитическая интерпретация некоторых виттгенштайновских понятий (правила, употребления, семейного сходства, аспекта и других). В статье утверждается, что философия Виттгенштайна содержит имплицитную метафизику, которую Хайдеггер делает эксплицитной.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63770

Аннотация: Теоретизация философии Виттгенштайна в терминах естественных нормативных практик - языковых игр и форм жизни - сближает её с нормативным прагматизмом Хайдеггера. В частности, Хайдеггер тоже отводит фундаментальную роль понятию «употребление». Французский философ Жослин Бенуаст, однако, оспаривает глубинный характер аналогии между понятиями употребления у Виттгенштайна и Хайдеггера. В данной статье я возвращаюсь к вопросу об этой аналогии, а также пытаюсь прояснить возможна ли вообще теоретизация виттгенштайновского понятия употребления. Исследование проводится при помощи синтеза герменевтического и аналитического методов анализа текстов Хайдеггера и Виттгенштайна в контексте достижений современной аналитической философии и, в частности, аналитического прагматизма. В статье делается попытка более тесного сближения философий Виттгенштайна и Хайдеггера в рамках нормативного прагматизма и натурализма. Предлагается аналитическая интерпретация некоторых виттгенштайновских понятий (правила, употребления, семейного сходства, аспекта и других). В статье утверждается, что философия Виттгенштайна содержит имплицитную метафизику, которую Хайдеггер делает эксплицитной.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.10343

Аннотация: В статье рассматриваются идеи американского философа-прагматиста, ведущего представителя питтсбургской школы неогегельянства Роберта Брэндома, его оригинальная "аналитическая" интерпретация Канта и Гегеля. Раскрывается содержание основных понятий философии Брэндома: "дискурсивное обязательство", "игра в обмен доводами", "нормативные статусы", "социальное само-сознание", "инференциальные связи", "de re и de dicto интерпретации", "признание" (Anerkennung). Показано, как Брэндом, по примеру своего предшественника и учителя Р.Рорти, "деонтологизирует" Гегеля, подгоняя его под проблематику и канон логико-лингвистической и прагматической философии второй половины ХХ века. Основные методы исследования - рациональная реконструкция и сравнительно-сопоставительный анализ философских идей Гегеля и Брэндома на материале историко-философских работ Брэндома, публиковавшихся в 1990-2000-е годы. Впервые в отечественной историко-философской литературе представлена развернутая экспозиция идей практически не изученного в России философа - мыслителя, оказавшего значительное влияние на развитие неопрагматизма в США, способствовавшего "реабилитации" Гегеля и сближению англо-американской аналитической и континентальной философии в конце ХХ - начале XXI вв.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63771

Аннотация: В статье рассматриваются идеи американского философа-прагматиста, ведущего представителя питтсбургской школы неогегельянства Роберта Брэндома, его оригинальная "аналитическая" интерпретация Канта и Гегеля. Раскрывается содержание основных понятий философии Брэндома: "дискурсивное обязательство", "игра в обмен доводами", "нормативные статусы", "социальное само-сознание", "инференциальные связи", "de re и de dicto интерпретации", "признание" (Anerkennung). Показано, как Брэндом, по примеру своего предшественника и учителя Р.Рорти, "деонтологизирует" Гегеля, подгоняя его под проблематику и канон логико-лингвистической и прагматической философии второй половины ХХ века. Основные методы исследования - рациональная реконструкция и сравнительно-сопоставительный анализ философских идей Гегеля и Брэндома на материале историко-философских работ Брэндома, публиковавшихся в 1990-2000-е годы. Впервые в отечественной историко-философской литературе представлена развернутая экспозиция идей практически не изученного в России философа - мыслителя, оказавшего значительное влияние на развитие неопрагматизма в США, способствовавшего "реабилитации" Гегеля и сближению англо-американской аналитической и континентальной философии в конце ХХ - начале XXI вв.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.7522

Аннотация: Статья показывает и описывает закон первого удачного решения. Предполагается, что все культуры в процессе своего развития разрабатывают такие практики и паттерны, которые могут быть объяснены только с его помощью. Суть закона состоит в том, что общество закрепляет не самый эффективный способ действия, но тот, который пришёл первым. Если он оказывается в достаточной мере удачным, его больше не меняют, создавая тем самым набор или систему из более или менее работающих законов социального взаимодействия.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63772

Аннотация: Статья показывает и описывает закон первого удачного решения. Предполагается, что все культуры в процессе своего развития разрабатывают такие практики и паттерны, которые могут быть объяснены только с его помощью. Суть закона состоит в том, что общество закрепляет не самый эффективный способ действия, но тот, который пришёл первым. Если он оказывается в достаточной мере удачным, его больше не меняют, создавая тем самым набор или систему из более или менее работающих законов социального взаимодействия.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.10457

Аннотация: Статья вводит как противоположные понятия экономики и и экономизма. Раскрывается взаимоотношение экономизма с механицизмом; анализируется способ существования человека и общества, места в ней экономики, возникновение феномена экономизма; исследуется экономика, ее цели и способ существования, противоположностью которой, согласно автору, выступает описываемый им феномен экономизма. Раскрывается неадекватность механицизма и экономизма философской онтологии (диалектике бытия) и динамике науки, бытию классической, неклассической и постнеклассической науки. Показано, что экономизм выступает основанием отчуждения человека от социальности. В этом он идентичен механицизму, отчуждавшему человека от материальности. Основным методом является диалектика, конкретизируемая совокупностью методов: объективности, противоречивости диалектики позитивной и негативной,исторического и логического, восхождение от абстрактного к конкретному, компаративистского исследования В статье дан анализ философских оснований экономики, выявлен феномен экономизма, раскрыто его влияние на экономику, общество и его сферы. Дан сравнительный анализ экономизма и механицизма, их неадекватность бытию и его развитию, философской картине мира. Механицизм есть подмена философской онтологии естественнонаучными представлениями (в духе позитивизма), экономизм подменяет социальную онтологию понятиями гуманитарных наук. Их преодоление обосновывается также методом раскрытия эволюции науки, изменением ее объективного содержания (наука классическая, неклассическая и постнеклассическая), противоречащего механицизму и экономизму. Показано, что феномен экономизма является основанием отчуждения человека от социальной реальности - как механицизм является основой отчуждения от материальной реальности.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63773

Аннотация: Статья вводит как противоположные понятия экономики и и экономизма. Раскрывается взаимоотношение экономизма с механицизмом; анализируется способ существования человека и общества, места в ней экономики, возникновение феномена экономизма; исследуется экономика, ее цели и способ существования, противоположностью которой, согласно автору, выступает описываемый им феномен экономизма. Раскрывается неадекватность механицизма и экономизма философской онтологии (диалектике бытия) и динамике науки, бытию классической, неклассической и постнеклассической науки. Показано, что экономизм выступает основанием отчуждения человека от социальности. В этом он идентичен механицизму, отчуждавшему человека от материальности. Основным методом является диалектика, конкретизируемая совокупностью методов: объективности, противоречивости диалектики позитивной и негативной,исторического и логического, восхождение от абстрактного к конкретному, компаративистского исследования В статье дан анализ философских оснований экономики, выявлен феномен экономизма, раскрыто его влияние на экономику, общество и его сферы. Дан сравнительный анализ экономизма и механицизма, их неадекватность бытию и его развитию, философской картине мира. Механицизм есть подмена философской онтологии естественнонаучными представлениями (в духе позитивизма), экономизм подменяет социальную онтологию понятиями гуманитарных наук. Их преодоление обосновывается также методом раскрытия эволюции науки, изменением ее объективного содержания (наука классическая, неклассическая и постнеклассическая), противоречащего механицизму и экономизму. Показано, что феномен экономизма является основанием отчуждения человека от социальной реальности - как механицизм является основой отчуждения от материальной реальности.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.10369

Аннотация: В настоящей статье рассматривается историко-культурная специфика генезиса российского предпринимательства и основные параметры доминирующей модели его отношений с государством. На основании анализа широкого исторического материала авторы стремятся показать системные характеристики специфической социокультурной композиции отношений общества, бизнеса и власти . Центральный элемент российской институциональной структуры, или «матрицы», достаточно точно описанный В. О. Ключевским как «казенно-парниковое воспитание промышленности»,состоит в выходе государства российского за рамки регулирования условий ведения предпринимательской деятельности, а главным является регулирование доступа к дефицитным ресурсам. Проблема становления и эволюции российской модели взаимоотношений бизнеса и власти может быть удовлетворительным образом осмыслена на основе комплексного культурно-исторический подхода к анализу конкретных «кейсов». Такой взгляд на данную проблему предполагает осмысление в проекциях системности, т.е. включения генезиса предпринимательства в широкую институциональную и социально-культурную систему. Осмысление проблемы реализуется в двух ипостасях- различения происходящего «в реальности» и «на самом деле». Особенности генезиса в России патримониально-политического капитализма связаны с институциональным порядком «раздатка», определяющим неприятие массами характерных для Запада ценностей и идеалов свободного предпринимательства, которые в российских условиях приобретают новые и не укладывающиеся в известные образцы модели, а отношения общества, бизнеса и власти имеют специфическую композицию. Отсутствие свободной конкуренции, не связанной с откровенным аппаратно-государственным протекционизмом, силовым или криминальным «способом производства», во многом имеет свои исторические предпосылки и в настоящее время тормозит формирование массового «самостоятельно делового человека».

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63774

Аннотация: В настоящей статье рассматривается историко-культурная специфика генезиса российского предпринимательства и основные параметры доминирующей модели его отношений с государством. На основании анализа широкого исторического материала авторы стремятся показать системные характеристики специфической социокультурной композиции отношений общества, бизнеса и власти . Центральный элемент российской институциональной структуры, или «матрицы», достаточно точно описанный В. О. Ключевским как «казенно-парниковое воспитание промышленности»,состоит в выходе государства российского за рамки регулирования условий ведения предпринимательской деятельности, а главным является регулирование доступа к дефицитным ресурсам. Проблема становления и эволюции российской модели взаимоотношений бизнеса и власти может быть удовлетворительным образом осмыслена на основе комплексного культурно-исторический подхода к анализу конкретных «кейсов». Такой взгляд на данную проблему предполагает осмысление в проекциях системности, т.е. включения генезиса предпринимательства в широкую институциональную и социально-культурную систему. Осмысление проблемы реализуется в двух ипостасях- различения происходящего «в реальности» и «на самом деле». Особенности генезиса в России патримониально-политического капитализма связаны с институциональным порядком «раздатка», определяющим неприятие массами характерных для Запада ценностей и идеалов свободного предпринимательства, которые в российских условиях приобретают новые и не укладывающиеся в известные образцы модели, а отношения общества, бизнеса и власти имеют специфическую композицию. Отсутствие свободной конкуренции, не связанной с откровенным аппаратно-государственным протекционизмом, силовым или криминальным «способом производства», во многом имеет свои исторические предпосылки и в настоящее время тормозит формирование массового «самостоятельно делового человека».

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.8969

Аннотация: Анализ аффективных переживаний имеет ряд специфических ограничений, главное из которых – невозможность получить достоверное описание сознания, находящего под непосредственным воздействием "сильной страсти". Аффект, и это нужно понимать четко, является состоянием, в котором у наблюдателя исчезает сама способность видеть себя со стороны. У исследователя, каким бы расторопным он ни был, есть “до”, есть ”после”, и никогда “во время”. Отсюда отношение к текстам классиков: они равно удалены от предмета. Соотнося между собой идеи, принадлежащие разным наблюдателям, нужно помнить, что в силу особенностей объекта, они могут не совпадать и поэтому даже самые очевидные параллели на проверку оказываются иллюзией. В каком-то смысле, размышления об аффекте, не о внешней стороне, а о внутренней, о феноменологии сознания в момент, когда разум замер, сродни литературе. Разумеется, мы сильно упрощаем и между соображениями Канта-Юма общего много больше, чем между эстетскими метафорами Байрона-Гёте. Тем не менее, лакун, противоречий и многозначностей, имеющих место быть, достаточно для того, чтоб поставить под сомнение любой вариант обобщения. Вывод: постоянная угроза недостоверности материала предполагает особый режим вывода, сходный с тем, что принят в многозначных логиках. Традиционно “да” или “нет” заменяется более обтекаемой формулой “может быть” с обязательной ссылкой на вероятность неудачи.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.9815

Аннотация: Процессы формирования единой европейской общности породили дискурс о европейской идентичности, который не может не учитывать вопрос самоидентификации динамичной и быстро возрастающей мусульманской общины на Западе и в Великобритании, в частности. Наиболее острые дискуссии, касающиеся, в том числе и перспектив мультикультурализма, развернулись вокруг применения мусульманами в Европе своих религиозных норм и обычаев. Вопрос о религиозном и правовом самосознании британских мусульман вошел в публичное поле и стал одним из ключевых для политического дискурса многих европейских стран. В общеевропейском культурном поле нашлось место для появления мусульманских органов разбирательства споров - традиционных (религиозных), а не строго юридических институтов. Европейские мусульмане, находящие в подобном «юридическом плюрализме» возможность сохранить свою веру, культуру, ценности, с одной стороны, выпадают из контекста европейской, в основном секулярной, идентичности, а с другой - гармонично сосуществуют с ней.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63775

Аннотация: Процессы формирования единой европейской общности породили дискурс о европейской идентичности, который не может не учитывать вопрос самоидентификации динамичной и быстро возрастающей мусульманской общины на Западе и в Великобритании, в частности. Наиболее острые дискуссии, касающиеся, в том числе и перспектив мультикультурализма, развернулись вокруг применения мусульманами в Европе своих религиозных норм и обычаев. Вопрос о религиозном и правовом самосознании британских мусульман вошел в публичное поле и стал одним из ключевых для политического дискурса многих европейских стран. В общеевропейском культурном поле нашлось место для появления мусульманских органов разбирательства споров - традиционных (религиозных), а не строго юридических институтов. Европейские мусульмане, находящие в подобном «юридическом плюрализме» возможность сохранить свою веру, культуру, ценности, с одной стороны, выпадают из контекста европейской, в основном секулярной, идентичности, а с другой - гармонично сосуществуют с ней.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.10068

Аннотация: В статье анализируются типы школьного катехизиса, получившие наибольшее распространение в восточнославянской книжности XVII–XVIII вв. Анализ осуществляется в широком историческом контексте и с использованием методов сравнительного анализа. «Школьный катехизис» или разнообразные религиозные поучения в составе букварей и элементарных учебников рассматривается как собирательное понятие, которое объединяет в себе разные в жанровом отношении тексты. Испытав влияние уже существующих на Западе моделей – восходящих к Средневековью «катехетических молитв» католиков, возникшего в XVI в. в протестантской книжности жанра «Spruchbücher» и «Малого Катехизиса» 1529 г. Мартина Лютера, религиозные поучения в составе букварей и элементарных учебников киевской и московской печати являют собой пример творческого синтеза различных культурных и религиозных традиций. «Внешние» образцы выступают своего рода интеллектуальным вызовом, в диалоге с которым формируется особый конфессиональный «облик» восточнославянского школьного катехизиса.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63776

Аннотация: В статье анализируются типы школьного катехизиса, получившие наибольшее распространение в восточнославянской книжности XVII–XVIII вв. Анализ осуществляется в широком историческом контексте и с использованием методов сравнительного анализа. «Школьный катехизис» или разнообразные религиозные поучения в составе букварей и элементарных учебников рассматривается как собирательное понятие, которое объединяет в себе разные в жанровом отношении тексты. Испытав влияние уже существующих на Западе моделей – восходящих к Средневековью «катехетических молитв» католиков, возникшего в XVI в. в протестантской книжности жанра «Spruchbücher» и «Малого Катехизиса» 1529 г. Мартина Лютера, религиозные поучения в составе букварей и элементарных учебников киевской и московской печати являют собой пример творческого синтеза различных культурных и религиозных традиций. «Внешние» образцы выступают своего рода интеллектуальным вызовом, в диалоге с которым формируется особый конфессиональный «облик» восточнославянского школьного катехизиса.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.10254

Аннотация: Статья посвящена изучению вопроса о влияния античной философии на эволюцию ранней тринитарной мысли Аврелия Августина (354-430). Для ранней формы тринитарной доктрины Августина, испытавшей на себе сильное влияние неоплатонической метафизики, были характерны две разновидности: философская анагогия, предполагающая постепенное восхождение души из чувственного мира в мир умопостигаемый посредством просвещения всеобщим Разумом и познания бестелесной Истины, причиной Которой выступает Высочайша Мера; и тринитарная онтология, подразумевающая, что в каждой сотворенной вещи можно наблюдать три базовых характеристики (единство, форма, порядок и т. п.), предполагающие тройственную структуру самой их Первопричины — Божественной Троицы, «следы» Которой разум может обнаружить в мире. Эта ранняя форма тринитарной доктрины Августина, обусловленная влиянием на него со стороны как неоплатонической метафизики и психологии, так и аристотелевской логики, теории познания и речи, постепенно трансформировалась в зрелую «психологическую теорию» Троицы, где внутренняя жизнь Божественной Троицы познается по аналогии со структурой индивидуального самосознания человеческой души, или «тринитарного cogito», частным случаем которого у раннего Августина была неоплатоническая «умопостигаемая триада» (быть, жить, мыслить), впоследствии трансформировавшаяся в другие «психологические триады», характерные для зрелой религиозно-философской мысли Августина.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63777

Аннотация: Статья посвящена изучению вопроса о влияния античной философии на эволюцию ранней тринитарной мысли Аврелия Августина (354-430). Для ранней формы тринитарной доктрины Августина, испытавшей на себе сильное влияние неоплатонической метафизики, были характерны две разновидности: философская анагогия, предполагающая постепенное восхождение души из чувственного мира в мир умопостигаемый посредством просвещения всеобщим Разумом и познания бестелесной Истины, причиной Которой выступает Высочайша Мера; и тринитарная онтология, подразумевающая, что в каждой сотворенной вещи можно наблюдать три базовых характеристики (единство, форма, порядок и т. п.), предполагающие тройственную структуру самой их Первопричины — Божественной Троицы, «следы» Которой разум может обнаружить в мире. Эта ранняя форма тринитарной доктрины Августина, обусловленная влиянием на него со стороны как неоплатонической метафизики и психологии, так и аристотелевской логики, теории познания и речи, постепенно трансформировалась в зрелую «психологическую теорию» Троицы, где внутренняя жизнь Божественной Троицы познается по аналогии со структурой индивидуального самосознания человеческой души, или «тринитарного cogito», частным случаем которого у раннего Августина была неоплатоническая «умопостигаемая триада» (быть, жить, мыслить), впоследствии трансформировавшаяся в другие «психологические триады», характерные для зрелой религиозно-философской мысли Августина.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.10103

Аннотация: В статье анализируется этнометодологическая концепция Ж.-Ж. Руссо. Автор отмечает, что этот мыслитель имеет своеобразную концепцию, которая относится к феноменологии этноса. Его взгляд на эту тему отличается от европоцентристской установки просветительского сознания XVIII в. Опираясь на работы этнографов, Руссо радикально переосмысливает понятие самотождественности человека. Французский мыслитель дистанцируется от концепции Декарта, которая усматривает самопостижение личности во внутренней работе «я». Руссо полагает, что представление человека о самом себе, так же как и этноса о своей сущности, невозможны без оглядки на другого человека или этнического образования. В контексте такого сравнения само понятие «я» значительно сужается, поскольку, принимая на себя образ другого, человек, в той же мере и как этнос, осознает относительность своих представлений. Расшифровка другого приводит к тому, что человек пытается увидеть себя в зеркале иного существа или иной культуры. Именно поэтому К. Леви-Стросс назвал Руссо основателем гуманитарных наук. Представление о сложностях самоопознавания своей и чужой культуры, изложенная Руссо, получила развитие в постмодернистской философии.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63778

Аннотация: В статье анализируется этнометодологическая концепция Ж.-Ж. Руссо. Автор отмечает, что этот мыслитель имеет своеобразную концепцию, которая относится к феноменологии этноса. Его взгляд на эту тему отличается от европоцентристской установки просветительского сознания XVIII в. Опираясь на работы этнографов, Руссо радикально переосмысливает понятие самотождественности человека. Французский мыслитель дистанцируется от концепции Декарта, которая усматривает самопостижение личности во внутренней работе «я». Руссо полагает, что представление человека о самом себе, так же как и этноса о своей сущности, невозможны без оглядки на другого человека или этнического образования. В контексте такого сравнения само понятие «я» значительно сужается, поскольку, принимая на себя образ другого, человек, в той же мере и как этнос, осознает относительность своих представлений. Расшифровка другого приводит к тому, что человек пытается увидеть себя в зеркале иного существа или иной культуры. Именно поэтому К. Леви-Стросс назвал Руссо основателем гуманитарных наук. Представление о сложностях самоопознавания своей и чужой культуры, изложенная Руссо, получила развитие в постмодернистской философии.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.10481

Аннотация: В статье представлен обзор последней книги немецкоязычных авторов в области этической мысли Хельги и Герберта Херцев (Helga E. Hörz, Herbert Hörz). Книга представляет собой попытку описания основных моментов и смысловых линий возможной «этики неомодерна», той теоретической системы, которая могла бы возродить ценности и оптимистические ожидания эпохи Просвещения, учитывая при этом критические замечания эпохи Постмодерна. Основным моментом при построении новой этики для авторов становится переосмысление значения отношений эгоизма и альтруизма для нравственной философии. В книге рассматривается не метаэтические или сугубо прикладные вопросы. Отталкиваясь от насущных проблем, в которых «завяз» современный мир, Хельга и Герберт ищут основу, что смогла бы стать помощником в разрешении кризисных ситуаций и защитой от угрожающего, антигуманного развития цивилизации. Статья представляет собой обзор книги, помимо сжатого пересказа/интерпретации присутствует и ряд критических замечаний с попыткой осмысления книги как целого. Публикуется обзор немецкой книги, которая мало известна российскому читателю, к тому же книга на немецком языке и перевод ее на русский в ближайшее время не планируется. Книга вышла в 2013 году, посвящена актуальным современным проблемам с учетом и анализом многих последних достижений в этической мысли.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63779

Аннотация: В статье представлен обзор последней книги немецкоязычных авторов в области этической мысли Хельги и Герберта Херцев (Helga E. Hörz, Herbert Hörz). Книга представляет собой попытку описания основных моментов и смысловых линий возможной «этики неомодерна», той теоретической системы, которая могла бы возродить ценности и оптимистические ожидания эпохи Просвещения, учитывая при этом критические замечания эпохи Постмодерна. Основным моментом при построении новой этики для авторов становится переосмысление значения отношений эгоизма и альтруизма для нравственной философии. В книге рассматривается не метаэтические или сугубо прикладные вопросы. Отталкиваясь от насущных проблем, в которых «завяз» современный мир, Хельга и Герберт ищут основу, что смогла бы стать помощником в разрешении кризисных ситуаций и защитой от угрожающего, антигуманного развития цивилизации. Статья представляет собой обзор книги, помимо сжатого пересказа/интерпретации присутствует и ряд критических замечаний с попыткой осмысления книги как целого. Публикуется обзор немецкой книги, которая мало известна российскому читателю, к тому же книга на немецком языке и перевод ее на русский в ближайшее время не планируется. Книга вышла в 2013 году, посвящена актуальным современным проблемам с учетом и анализом многих последних достижений в этической мысли.