Методологические основы исследования этического компонента буддийского символа веры

Эрендженова Юлия Юрьевна ORCID: 0000-0001-5387-9731 кандидат философских наук ведущий научный сотрудник, Калмыцкий государственный университет имени Б.Б. Городовикова; научная лаборатория "Комплексные буддологические исследования" 358000, Россия, республика Калмыкия, г. Элиста, ул. Пушкина, 11, ауд. 102 Erendzhenova Yulia Yur'evna PhD in Philosophy Leading Research Associate, Kalmyk State University, Scientific laboratory "Compehensive Buddhist Studies" 358000, Russia, Republic of Kalmykia, Elista, Pushkin str., 11, room 102 yulia.er16@gmail.com

Исследование выполнено в рамках научного проекта РНФ № 23-28-00803 «Нравственный императив символа веры: стабилизация этических норм буддизма» https://rscf.ru/project/23-28-00803/

Введение

Проблема сохранения и укрепления духовно-нравственных ценностей российского общества обусловливает актуальность исследования этических идей, изложенных в базовых источниках религиозных культур и оказывающих значительное влияние на сознание верующих. В связи с этим важность приобретает изучение этических идей, содержащихся в основополагающих текстах традиционных буддистов России — калмыков, бурят, тувинцев, алтайцев.

Буддийская культура этих народов сложилась на основе тибетского буддизма, который известен своей приверженностью идеям Махаяны и практикам Ваджраяны ^{[1, с. 933-936]}. Базисный текст, ежедневно декламируемый в этой традиции, называется «Прибежище» и с подачи дореволюционных исследователей переводится как «символ веры» [Напр., 2]. В поисках избавления от страданий буддисты тибетской традиции находят прибежище в Трех Драгоценностях — Будде, Дхарме, Сангхе, а также в духовном учителе как средоточии и манифестации этих священных объектов. Каждый день буддиста начинается с молитвы и принятия обета Прибежища, что подразумевает особую форму поведения ^[3]. Следование заветам текста «Прибежища» традиционно считается залогом успешной реинкарнации ^[4].

Так, буддийский символ веры обретает форму оплота и специфической гарантии решения жизненных трудностей при условии выполнения обета Прибежища. На основании этого исследователи делают вывод о том, что приверженцы тибетского буддизма, в число которых входят и российские буддисты, склонны полагаться на Три Драгоценности и обширный тантрический пантеон как источник спасения ^[5]. Однако, не совсем понятно, в какой степени это согласуется с буддийским учением, провозглашающим абсолютную ответственность человека за всё происходящее в его жизни, включая избавление от страданий.

В одном из культовых текстов, рецитируемых буддистами в качестве ежедневной предварительной практики, приводятся строфы из канонического писания: «Будды не смывают скверны существ, не устраняют их страданий, не передают им свои духовные реализации, существа освобождаются лишь благодаря учению об истине таковости» ^{[6, p. 8]}. В этом случае Три Драгоценности следует оценивать не только как источник спасения, но и как идеал, к которому стремятся буддисты, как их ориентир для самосовершенствования.

Из этого следует, что в буддийском символе веры должны быть прописаны нравственные императивы, придерживаясь которых верующие могут одновременно обрести спасение и приблизиться к своему идеалу. Выявлению этих императивов может способствовать целостное видение буддийского символа веры, его всесторонний анализ в рамках философской методологии. Исходя из этого цель настоящего исследования заключается в обосновании философской методологии осмысления этического компонента текста «Прибежище», ежедневно рецитируемого традиционными буддистами России.

Выбор методологических подходов, принципов и методов обусловлен философско-востоковедческой парадигмой ^[7], когда буддийские материалы рассматриваются в целостности, в их неразрывной связи с человеком и культурой. Важным дополнением является принятие во внимание идей отечественного буддолога О. О. Розенберга, ратовавшего за изучение «живой» традиции буддизма ^[8]. Данная методология позволила разработать программу исследования, согласно которой целостное представление об этическом компоненте символа веры российских буддистов может быть получено в ходе сочетания трех подходов: философско-культурологического, философско-религиоведческого и философско-антропологического.

Философско-культурологическое измерение этического компонента символа веры буддистов

Философско-культурологический поход к изучению буддизма позволяет рассматривать его как особую форму культуры, категории которой, в соответствии с теорией В. С. Степина, представляют собой мировоззренческие универсалии ^[9]. В системе этих категорий буддисты осмысливают окружающий мир и оценивают его. Данный подход к изучению восточных культур, а также собственно буддийской культуры, был применен в работах отечественных философов ^{[10, 11]}. Для выделения категорий ими были переведены и проанализированы основополагающие тексты буддийской культуры. Следуя этой методологии, необходимо осуществить перевод текста «Прибежище» и определить изложенные в нем идеи, которые наиболее полно характеризуют буддийские этические представления. В первую очередь следует обратить внимание на следующие строки:

«Все живые существа счастье и причину счастья пусть обретут,

Все живые существа от страданий и причин страданий пусть избавятся,

Все живые существа со счастьем без страданий пусть никогда не расстанутся,

Все живые существа, от привязанности к близким и отвращения к дальним избавившись, пусть придерживаются равностности!» ^[12].

Эти благопожелания соответствуют буддийскому понятию «Четыре безмерных» (тиб. tshad-med bzhi, санскр. апрамана), по-другому называемому «Брахмавихара», или «четыре обители Брахмы». «Четыре безмерных» — это безмерная любовь (тиб. byams-pa, санскр. майтри), безмерное сострадание (тиб. snying-rje, санскр. каруна), безмерная радость (тиб. dga’-ba, санскр. мудита), безмерная равностность (тиб. btang-snyoms, санскр. упекша). Эпитет «безмерные» подразумевает развитие этих качеств в отношении безграничного количества живых существ.

Для глубокого понимания этих категорий важно придерживаться принципа «когнитивной скромности», разработанного в межкультурной философии ^[13]. Этот принцип требует признания равнозначности и равноценности западных и восточных культур, их теоретических и методологических разработок. Так, при осмыслении категорий буддийской культуры важно учесть комментарии буддийских авторов. Поскольку в тибетском буддизме существует дифференциация на школы Гелуг, Ньингма, Сакья, Кагью, то вполне оправданным будет обращение к работам их представителей: Его Святейшества Далай-ламы XIV ^[14], Дуджома Ринпоче ^[15], Сакья Тричена Ринпоче ^[16], Калу Ринпоче ^[17].

В обобщенном виде комментарии буддийских учителей можно свести к следующим тезисам. Безмерная любовь предполагает искреннее пожелание того, чтобы все живые существа стали счастливыми, получив одно из лучших состояний перерождения либо достигнув наивысшего счастья просветления. Эта любовь больше, чем любовь матери к единственному ребенку. Безмерное сострадание — пожелание того, чтобы все существа поскорее освободились от всех типов сансарических страданий (страдание страдания, страдание перемен, всеобъемлющее страдание). Безмерное сострадание больше других качеств способствует трансформации сознания, когда сострадающий проявляет готовность забрать себе страдания других и взамен отдать им свое счастье.

Безмерная радость — это состояние сорадования счастью и процветанию других, в отсутствие зависти пожелание им испытать больше такого счастья. Чувство безмерной радости вызывает нечто схожее с благодарностью или признательностью перед другими за их доброту, проявленную в бесчисленных предыдущих жизнях. Безмерная равностность толкуется как состояние ума, свободное от привязанности и отвращения ко всем живым существам, а также свободное от рассмотрения одних существ как близких, а других как далеких. Безмерная равностность предполагает беспристрастное отношение ко всем.

«Четыре безмерных» рассматриваются как этические идеалы, которые приобретают смысл лишь в контексте альтруистической устремленности к просветлению (тиб. byang-chub-kyi sems, санскр. бодхичитта). На основании этого главным условием для развития «четырех безмерных» является интенция буддиста достичь наивысшей цели — просветления и обретения Тела Будды — ради блага всех живых существ. Наряду с этим, буддисты считают, что возможность развития «четырех безмерных» присутствует в каждом живом существе в силу наличия в них постоянной и неизменной «природы Будды».

Каждый из приведенных тезисов требует тщательного исследования, поскольку не совсем понятно, каким образом возможен обмен страданием и счастьем, если принимать во внимание приверженность буддистов закону причинно-следственной связи. Возникает сомнение и по поводу реалистичности беспристрастного отношения ко всем, особенно в сочетании с любовью, подобной любви матери к единственному ребенку. Эти и другие вопросы могут быть сняты в ходе категориального анализа этического компонента буддийского символа веры.

Полученные результаты послужат основой для дальнейшего сопоставления буддийских идей с морально-нравственными ценностями других религий. Что касается самой концепции буддийского прибежища в Трех Драгоценностях, то в одном из сравнительных исследований было обнаружено ее влияние на позднесредневековый даосизм ^[18]. Несомненно, такой вывод значительно расширяет взгляд на роль буддизма в формировании традиционной китайской культуры. Подобное сравнение этических идей буддийского символа веры с нравственными идеалами добуддийских верований позволит оценить степень влияния буддизма на традиционную культуру калмыков, бурят, тувинцев, алтайцев.

В философском дискурсе компаративистские исследования проводятся с целью обнаружения абсолютных моральных ценностей, которые гипотетически присутствуют в мировоззренческих установках всех культур, и составляют основы «глобальной этики», либо опровержения этой гипотезы ^[19]. Стоит отметить, что Далай-лама XIV снискал всемирную известность за популяризацию «секулярной» этики. В своей книге он предпринимает попытку доказать, что «четыре безмерных» не ограничиваются лишь религиозными представлениями, но оказываются весьма полезными и действенными для любого человека, в независимости от религиозных убеждений ^[20]. Сравнительный анализ «четырех безмерных» буддизма с этическими идеями других культур поможет изучить их потенциал для обоснования общечеловеческих ценностей.

Философско-религиоведческий подход к изучению этики буддийского текста «Прибежище»

Знание и понимание этических категорий буддийского символа веры дает возможность приступить к определению места этического компонента символа веры в структуре религиозного комплекса буддистов. Главная идея заключается в том, что символ веры рассматривается как своеобразный способ защиты верующих в контексте пяти измерений: на уровне языка, сознания, свойств, основ и практик ^[21]. Посредством этой методологии внимание акцентируется на сотериологическом аспекте буддийского текста «Прибежище», поэтому реализация этических идей буддистами видится как их попытка спастись от личных страданий за счет соблюдения обета Прибежища.

Исследования зарубежных религиоведов показали, что постоянное памятование о Трех Драгоценностях воспринимается верующими как создание условий для доверия и безопасности ^[22], а в жизни канадских иммигрантов из Шри-Ланки это привело к довольно положительным результатам ^[23]. В Малайзии глубинное интервью с китайскими буддистами доказало осознанное обретение ими буддийской идентичности вследствие обращения за прибежищем к Будде, Дхарме и Сангхе ^[24].

Сотериологический ракурс исследования в определенной степени обосновывает трактовку текста «Прибежище» как буддийского символа веры, несмотря на то, что понятие «символа веры» как краткого изложения основных вероучительных положений было разработано и используется в христианстве ^{[25, с. 1165-1166]}. Если обратиться к тибетскому буддизму, то определение Прибежища сводится к непрерывному поиску в Трех Драгоценностях спасения от страха перед страданиями в неблагоприятных уделах ^{[26, pp. 247-248]}. При этом, по мнению А. М. Донца, осуществлению «прихода к Прибежищу» наряду со страхом способствует надежда как психический элемент, обязательный для решения сотериологической задачи ^[27].

Взаимосвязь символа веры со страхом и надеждой обусловливает необходимость изучения психических предпосылок и психотехник в буддизме. Известный буддолог Е. А. Торчинов указывал, что буддийская религия ставит во главу угла психотехнический опыт как средство для «пробуждения» вслед за коренным учителем — Буддой ^[28]. Психологический аспект буддийского символа веры следует искать в медитативной практике Прибежища, которая вкратце была изучена Б. А. Бичеевым ^[29].

Дальнейшее исследование психотехнической практики, совершаемой буддистами в ходе рецитации текста «Прибежище», позволит установить уровни и способы закрепления в сознании верующих этических установок, изложенных в этом тексте. Необходимыми материалами для такого исследования являются работы буддийских авторов, где приводятся инструкции по практике Прибежища. Одним из первых должны быть проанализированы рекомендации Чже Цонкапы (1357–1419), признанного духовного учителя тибетского буддизма и основателя школы Гелуг, на основе которой сформировалась традиция российских буддистов ^[30].

Интересно было бы провести и экспериментальные измерения воздействия этических идей символа веры на буддистов, как это сделали индонезийские психологи. Они предприняли попытку определить влияние «четырех безмерных» на сознание человека и его поведение. В ходе эксперимента студентам колледжа «Кертараджаса», замеченным в проявлении буллинга, было предложено размышлять о «четырех безмерных». Через полгода они признались, что поняли важность уважительного отношения к другим студентам для создания благоприятной, гармоничной атмосферы в колледже ^[31]. Проведение подобного эксперимента позволило бы зафиксировать степень воздействия практики безмерной любви, безмерного сострадания, безмерной радости и безмерной равностности на сознание и поведение традиционных буддистов России.

Философско-антропологическое осмысление этической составляющей буддийского символа веры

Всесторонний философский анализ этики буддийского символа веры наряду с объективными факторами требует исследования и субъективной стороны вопроса. В современном философском дискурсе по-прежнему отмечаются методологические трудности в познании чужой субъективной реальности, однако определенные результаты можно получить благодаря философской герменевтике ^[32]. Поскольку на данном этапе исследования будет иметься структурное видение буддийского символа веры, а также некоторые выводы психоанализа о роли страха и надежды в практике Прибежища, то можно будет составить представление об «археологии» субъекта в соответствии с регрессивно-прогрессивной методологией философской герменевтики П. Рикёра ^[33]. Далее необходимо будет добавить феноменологический анализ для определения «телеологии» субъекта, что в итоге приведет к выявлению субъективного значения этического компонента символа веры для самих буддистов.

В качестве примеров схожих исследований следует привести работы зарубежных авторов, которые сосредоточили внимание на значении Прибежища для женщин-буддисток. К. Фицджеральд пришла к выводу, что регулярная религиозная практика принятия Прибежища совместно с интенсивными телесными простираниями для тибетских женщин означает освобождение от привязанностей и приближение к духовному просветлению ^[34]. Ш. Сух поделилась результатами своего интроспективного исследования в процессе медитативной практики Прибежища в течение длительного времени, отметив, что этот опыт стал способом преодоления проблем, возникающих в ее жизни из-за расовых предрассудков ^[35].

В связи с тем, что верующие могут иметь разные мотивы и, следовательно, разные интенции, в качестве дополнительного инструмента можно воспользоваться типологией религиозных личностей. Согласно классической типологии Г. Олпорта, мотивы верующих связаны с типом их религиозности, которая бывает внешней, то есть ориентированной на использование религии для личной выгоды, и внутренней, при которой верующий соизмеряет свои жизненные цели и ценности с религией ^{[36, с. 130-137]}.

Имея в виду, что в пределах распространения тибетского буддизма широкой популярностью пользуется буддийская типология личностей по системе «ламрим», предлагается рассмотреть субъективную реальность верующих и через эту призму. На основании данной типологии те, кто проникается буддийской религией, делятся на три группы. Низший тип личностей видит в буддизме источник решения насущных проблем, средний тип личностей опирается на буддийское учение для личного освобождения от сансары, а личности высшего типа полностью посвящают свою жизнь духовному развитию вплоть до просветления для того, чтобы помочь всем живым существам избавиться от страданий и стать счастливыми ^[37].

Исходя из сочетания двух типологий религиозных личностей и их мотивов в отношении практики Прибежища, можно будет обозначить вероятные интенции буддистов и соответствующее субъективное значение этических идей, содержащихся в символе веры.

Выводы

Таким образом, программа исследования, включающая философско-культурологический, философско-религиоведческий и философско-антропологический подходы к исследованию этического компонента буддийского символа веры позволит последовательно решить следующие задачи: выделить в тексте «Прибежище» этические категории, установить их место в буддийском религиозном комплексе, проследить их влияние на верующих в процессе медитативной психотехники, выявить субъективное значение исследуемых этических идей для самих буддистов. При опоре на первоисточники и обширный эмпирический материал, полученный в результате востоковедных исследований, такой комплексный философский анализ символа веры российских буддистов приведет к обнаружению оснований их духовно-нравственных ценностей.

Просто выделите и скопируйте ссылку на эту статью в буфер обмена. Вы можете также попробовать найти похожие статьи