Особенности регламентации ответственности за экстремизм по Уголовному кодексу РСФСР 1926 года

DOI:

Дата направления статьи в редакцию:

Дата публикации:

Аннотация: В статье исследуются положения Уголовного кодекса РСФСР 1926 года, устанавливающие в той или иной степени ответственность, за деяния, которые в соответствии с ныне действующим законодательством, подпадают под понятие экстремизма (экстремистской деятельности). Деяния, подпадающие под легальное определение экстремизма, включены в разные главы и разделы Уголовного кодекса РФ. Вместе с тем большинство из них относится к преступлениям против основ конституционного строя и безопасности государства, против общественной безопасности и общественного порядка. Методологической основой настоящего исследования служат базовые положения диалектического метода познания явлений и процессов объективной действительности. Также в работе использовались современные общенаучные, частнонаучные и специальные методы исследования: логико-юридический, сравнительно-правовой, системно-структурного анализа и др. Проведен комплексный анализ норм УК РСФСР 1926 г., регламентирующих ответственность за государственные преступления. Сделан вывод, что в УК 1926 г. основные изменения в сфере противодействия деяниям, содержащим признаки экстремизма в современном его понимании, внесены в связи с принятием ЦИК СССР 25 февраля 1927 г. Постановления «Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления)». Констатируется, что в сравнении с УК РСФСР 1922 г. в УК РСФСР 1926 г. не произошло коренных изменений в конструкции ответственности за преступления, содержащие признаки экстремизма. УК 1926 г. сохранил преемственность с УК 1922 г., выразившуюся, в частности, в уравнивании ответственности участников и организаторов контрреволюционных преступлений. Более того в УК 1926 г. сохранилась и казуистичность норм об ответственности за контрреволюционные преступления, характерная для предыдущего УК. Вместе с тем, в УК 1926 г. были криминализированы пропаганда и агитация, направленные не только на возбуждение национальной, но и религиозной вражды или розни, что в, свою очередь, свидетельствует о постепенном отражении в уголовном законе, сформулированных в Конституции РСФСР 1925 г. идей расового, национального равноправия.

Ключевые слова:

Abstract: This article examines the provisions of the 1926 RSFSR Criminal Code that establish responsibility for actions, which in accordance with the currently existing legislation, qualify under the notion of extremism (extremist activity). Actions that fall within the legal definition of extremism are included into the various chapters and sections of the Criminal Code of Russian Federation. At the same time, the majority of them are referred to as crimes against the foundations of constitutional structure and state security, as well as public security and public order. The author conducts a comprehensive analysis of the norms of the 1926 RSFSR Criminal Code, which regulate the responsibility for state crimes. The conclusion is made that in the Criminal Code of RSFSR of 1926 the main changes pertaining to the counteraction against actions containing the signs of extremism in its modern understanding, were made due to the enactment of the “Position on propaganda or agitation involving a call for the overthrow, subversion, or weakening of Soviet authority or for the carrying out of other counterrevolutionary crimes” by the 25th Central Executive Committee of the Soviet Union in February of 1927. The author claims that were no major differences with regards to crimes of extremism character during the comparison of the Criminal Codes of 1922 and 1926. The Criminal Code of 1926 maintained continuation of the Criminal Code of 1922, which is particularly expressed in equalization of responsibility for participation and organization of the counterrevolutionary crimes. In addition to that, in the Criminal Code of 1926 the propaganda and agitation aimed at instigation of national or religious animosity, which testifies about the gradual reflection in the criminal law of the formulated in the 1925 RSFSR Constitution ideas of racial and national equality.

Keywords: