Статья 'Представления о музыкальных инструментах в европейской интеллектуальной традиции Раннего и Высокого Средневековья' - журнал 'Genesis: исторические исследования' - NotaBene.ru
по
Меню журнала
> Архив номеров > Рубрики > О журнале > Авторы > О журнале > Требования к статьям > Редакционный совет > Порядок рецензирования статей > Политика издания > Ретракция статей > Этические принципы > Политика открытого доступа > Оплата за публикации в открытом доступе > Online First Pre-Publication > Политика авторских прав и лицензий > Политика цифрового хранения публикации > Политика идентификации статей > Политика проверки на плагиат
Журналы индексируются
Реквизиты журнала

ГЛАВНАЯ > Вернуться к содержанию
Genesis: исторические исследования
Правильная ссылка на статью:

Представления о музыкальных инструментах в европейской интеллектуальной традиции Раннего и Высокого Средневековья

Кульпина Александра Викторовна

ORCID: 0000-0002-1153-2489

кандидат исторических наук

Младший научный сотрудник, Сектор античной и средневековой философии и науки, Институт философии РАН

119192, Россия, Москва Г область, г. Москва, ул. Ломоносовский Проспект, 27 к. 4

Kulpina Aleksandra Viktorovna

PhD in History

Junior Research Associate, Department of Ancient and Medieval Philosophy and Science, Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences

119192, Russia, Moskva G oblast', g. Moscow, ul. Lomonosovskii Prospekt, 27 k. 4

satura-nya@mail.ru
Другие публикации этого автора
 

 

DOI:

10.25136/2409-868X.2018.5.25948

Дата направления статьи в редакцию:

05-04-2018


Дата публикации:

19-05-2018


Аннотация: Предметом исследования являются представления о происхождении, типологии и значении инструментов в интеллектуальной традиции средневекового Запада в период с первых веков христианства по XIII в. Автор описывает основные источники инструментального лексикона и характер сведений о музыкальных инструментах в библейском тексте и изучает традицию определений этих инструментов в сочинениях Отцов Церкви, раннесредневековых "Этимологиях" Исидора Севильского и "Послании к Дардану" псевдо-Иеронима, латино-латинских словарях периода Высокого Средневековья. Внимание акцентировано на особенностях описаний происхождения, использования и типологии инструментов. В своём исследовании автор анализирует комментарии к тексту Священного Писания, сочинения энциклопедического характера и лексикографические сочинения. Использованы методы сравнительного анализа, терминологического анализа, междисциплинарного синтеза. Научная новизна исследования состоит в аналитическом обобщении основных тенденций развития представлений о музыкальных инструментах в указанный период. Помимо этого, автор привлекает к исследованию деривационные словари, новый для отечественной медиевистики вида источников. На основе разнообразного и широкого круга источников в статье делается вывод о том, что развитие мысли о музыкальных инструментах и инструментальном музицировании в европейской культуре Раннего и Высокого Средневековья прошло несколько стадий. Начав с неприятия практических аспектов инструментальной музыки Отцами Церкви и сугубо аллегорических истолкований, латинские авторы осуществили синтез сведений органологического плана и описаний символических образов, чтобы затем прийти к необходимости родовидовой систематизации происхождения и устройства реальных инструментов.


Ключевые слова:

средневековая культура, деривационные словари, символическая органология, Исидор Севильский, орган, музыкальные инструменты, комментарии к псалмам, латинский язык, средневековые энциклопедии, Боэций

Abstract: The subject of this research is the representations on origin, typology and role of the instruments within the intellectual tradition of Medieval West since the first centuries of Christianity until the XIII century. The author describes the main sources of instrumental lexicon and the nature of records about musical instruments in the Biblical text, as well as examines the tradition of definition of these instruments in the works of Church Fathers, early medieval “Etymologies” ofIsidore of Seville and “Letter to Dardanus” of Pseudo-Hieronymus, Latino-Latin Dictionaries of the High Medieval period. The author analyzes the commentaries to the Holy Scripture, compositions of encyclopedic lexicographic character. The scientific novelty lies in analytical generalization of the key trends in development of representations on the musical instruments within the indicated timeframe. A conclusion is made that the evolution of thought on the musical instruments and instrumental music-making in European culture of the Early and High Medieval Period has passed several stages. Having commenced with antagonism of the Church Fathers towards the practical aspects of instrumental music and strictly allegorical interpretations, the Latin authors synthesized the records of organological nature and descriptions of the symbolic imagery, in order to subsequently come to the need for genus-species systematization of the origin and structure of the actual instruments.


Keywords:

medieval culture, derivational dictionaries, symbolic organology, Isidore of Seville, organ, musical instrument, psalm commentaries, Latin language, medieval encyclopedia, Boethius

Вопрос о месте музыки, допустимых формах музицирования и возможности использования музыкальных инструментов в литургике и повседневной жизни христиан в течении многих веков оставался дискуссионным для средневековых латинских авторов. Начиная с середины XX в. исследователи обнаруживают всё новые археологические, иконографические и текстовые доказательства присутствия и вариативности инструментального сопровождения в жизни западной церкви вплоть до начала XIII в. [1-3], когда орган окончательно укрепился в роли единственного допустимого церковного музыкального инструмента [4, p. 46; 5, p. 20-24]. Обозначенный выше вопрос представляется перспективным для исследований не только в области реконструкций музыкальных практик и музыкального мышления прошлого, но и в области исследований учёной (в первую очередь школьной) культуры. Рассмотрим основные вехи развития представлений о происхождении, типологии и значении инструментов в интеллектуальной традиции средневекового Запада до XIII в.

Для первых христианских мыслителей необходимость систематизированного осмысления инструментальной музыки имманентно присутствовала уже тексте Священного Писания. Библейский инструментарий многочислен и типологически разнообразен, поскольку охватывает фактически весь корпус инструментария Древнего Востока [6, с. 29-30]. Особенно богаты упоминаниями об инструментах исторические книги Танах (четыре Книги Царств и две Паралипоменон) и Псалтирь. Но, несмотря на немалое количество упомянутых инструментов, эти данные с трудом поддаются систематизации. В противоположность скупости сведений об устройстве и облике музыкальных инструментов читатель обнаруживает немало информации о ситуациях их употребления и, шире, этосе звучаний. Душевное состояние, с которым был ассоциирован тембр инструмента, поводы музицирования нередко составляют в Писании основное описание инструмента и становятся его символической коннотацией. Эти особенности священного текста поставили перед комментаторами текста задачу выработки единого подхода к описанию и толкованию значения музыкальных инструментов. Ситуацию усложняли расхождения в словоупотреблении: Септуагинта, последовавшие за ней переводы Акилы, Феодотиона и Симмаха, сирийская Пешитта, арамейские Таргумы, латинская Вульгата — все ранние переводы священного текста содержали значительные отклонения от оригинала в названиях инструментов [6, с. 37-39]. Наиболее распространена была замена названия одного инструмента на другой (как типологически одинаковый, так и отличающийся).

Для христианских авторов II — IV вв. музыкальные инструменты зачастую были связаны с языческими культами; кроме того, существовала устойчивая культурная ассоциация инструментальной музыки с пирами, а значит, чревоугодием и распутством. Так, например, в послании к некой Лете, посвящённом воспитанию её дочери Павлы, Иероним Стридонский считает за лучшее исключить из жизни девушки инструментальную музыку как таковую: «Пусть она будет глуха к музыкальным инструментам; пусть не знает она, почему созданы тибия, лира и кифара» [7, с. 201]. Сходную позицию мы встречаем на страницах «Книге о зрелищах» Киприана Карфагенского, «Педагога» Климента Александрийского.

В силу указанных причин интерес первых комментаторов Писания почти не затрагивал особенности реальных отличий в использовании инструментов. Ими был избран иной путь — путь символической органологии, заключавшийся в спекулятивном «переводе» образов инструментов с символического на вербальный язык. Среди всех музыкальных инструментов, встречающихся в средневековых текстах и иконографии, наиболее успешно классификации поддавались те из них, что были упомянуты в Псалтири. Их облик, строение и особенности использования, символическое значение становились предметом отдельного комментария, и уже в период раннего Средневековья вошли в корпусы первых глоссариев. Аллегорическое толкование музыкальных практик в Библии позволяло сгладить противоречие между их многочисленными упоминаниями в тексте и практическим вектором жизни общин. Наиболее частые и развёрнутые толкования такого рода встречаются в текстах Климента Александрийского и последователей Оригена [8, p. 3-5]. По замечанию музыковеда Е. В. Герцмана, такие аллегории не содержали какой-либо определённой и постоянной системы символов, и символические параллели чаще всего ассоциировали инструмент с душой либо с телом верующего [7, с. 210-213].

Пренебрежительное отношение к инструментам демонстрирует и созданный в VI в. главный средневековый учебник музыкальной дисциплины «Основы музыки» Боэция. Музыкальные инструменты и инструментальное музицирование не были подробно освещены в главном средневековом учебнике «Основы музыки». Согласно классификации Боэция, они относятся к третьей, низшей, разновидности музыки — musica instrumentalis, т.е. той, что «...содержится во всяких [музыкальных] инструментах, будь то кифара, авлосы и другие инструменты, которые помогают пению» [9, с. 10-11]. Определение уже содержит имплицитное объяснение невысокой иерархической оценки: инструментальная музыка не имеет самостоятельной ценности и выполняет вспомогательную роль при музыке вокальной. Невысокая оценка инструментальной музыки в приведённой цитате тесно связана с оценкой самого музыканта-инструменталиста автором. Подробное объяснение мы обнаруживаем в последнем разделе первой книги «Основ музыки». Освоение игры на музыкальном инструменте предстаёт в трактате тяжёлым и «неразумным» (expers rationis) занятием, исключающим любое понимание принципов и даже созерцание звучащей музыки: «Тот род людей, который занимается инструментами, тратит на это весь свой труд, как, например, кифаред, или тот, кто демонстрирует своё ремесло на органе и на других музыкальных инструментах. Такие люди далеки от понимания музыкальной науки, поскольку, как было сказано, служат подобно рабам. Они не только совершенно неразумны, но и начисто лишены созерцательной способности» [9, с. 65]. Противопоставление умственного созерцания музыкантов-теоретиков и ремесленнической несамостоятельности инструменталистов запечатлено, на взгляд автора, в языке: в первом случае сама наука, т.е. музыка в её высшем теоретическом выражении, даёт название роду занятий (musicus), в другом наименование происходит от материального предмета — инструмента [9, с. 64-65], т.е. такой человек в понимании Боэция выступает в роли прислужника материальности как таковой.

Первое пространное свидетельство перемен в отношении к инструментальной музыке обнаруживается в созданном в VII в. севильским епископом Исидором фундаментальном сочинении «Этимологии». Цель первого энциклопедиста Средневековья состояла в конструировании новых, христианских моделей рассуждения о мире, а также адаптированном включении в эти рассуждения античного интеллектуального наследия. В результате реализации такой модели в тематической третьей книге «Этимологий» музыкальные инструменты предстают перед читателем в ином контексте: они сопровождают человека с допотопных времён в обыденной жизни, ритуальной практике, праздниках, причём разным поводам могут соответствовать различные инструменты. Исидор обращается к Книге Бытия (Быт. 4:21) и сообщает, что «открывателем искусства музыки был Иувал, который был потомком Каина до потопа» [10, с. 131]. Эта ссылка в тексте одного из «авторитетов» фактически легитимизировала интерес к реальным музыкальным инструментам для последующей латиноязычной культурной традиции. Классификация инструментов у Исидора включена в содержание общей классификации частей музыки, неиерархической концептуальной системы разделов музыкального знания — гармоники, органики и ритмики. Каждому из них соответствует определённая разновидность инструментальных звуков: первая представлена человеческим голосом, вторая — звучанием выдуваемого воздуха, третья — звуками ритмичных ударов [10, с. 131-132, с. 135]. Дальнейшие описания конкретных инструментов (преимущественно тех, что упомянуты в Вульгате) в «Этимологиях» представляют любопытную комбинацию инструментоведческих характеристик и аллегорических прочтений. Так, например, о кифаре Исидор сообщает следующие сведения [10, с. 131-132, с. 136-137]:

· история происхождения: изобретение кифары принадлежит Иувалу; греки приписывают её изобретение Аполлону;

· органологические сведения: кифара — это струнный инструмент с нижним резонатором, по форме кифара напоминающий «дельта» и грудную клетку человека, резонатор;

· символика инструмента: струны кифары символизируют человеческую душу, её силы.

Как видно из примера, севильский энциклопедист синтезирует сведения, почерпнутые из античных и раннехристианских источников, создавая единое многоуровневое определение музыкального инструмента — и реального предмета, и его символического образа.

Начиная с X в. наряду с «Этимологиями» появляется ещё один оригинальный текст, ставший источником сведений о музыкальных инструментах — т.н. «XXIII Послание к Дардану “О различных родах музыкальных инструментов”». Средневековые авторы приписывали авторство Иерониму Стридонскому по той причине, что среди его текстов известно письмо дидактического характера, обращённое к некому Дардану, а также из-за стилистических особенностей языка. Первые известные рукописи этого источника относятся к сер. IX в. Многочисленные копии этого текста [11, p. 108-111.], в период с X по XIV вв. распространившиеся в английских, французских, немецких и итальянских землях [12, p. 301], как правило, сопровождены подробным изобразительным комментарием. Некоторые исследователи полагают [13, p. 119], что текст "Послания" был создан в период поздней Античности [14], а принятая датировка текста 840–850 гг. обозначает начало именно иконографической традиции, но более популярна точка зрения, согласно которой письмо было создано в среде каролингских интеллектуалов [15, p. 341-352]. Возможно, основанием для текста явилось некое собрание выдержек из сочинений Отцов Церкви, созданное или имевшее хождение в среде каролингских интеллектуалов [12, p, 302]. Эту гипотезу подтверждает почти дословное цитирование «Послания» Рабаном Мавром в трактате «Об универсуме, или о природе вещей» (843–844).

Текст, адресованный некоему Дардану, представляет собой описание и толкование ряда музыкальных инструментов, упомянутых в Вульгате (organum, tuba, fistula, cithara, sambuca, psalterium, tympanum и chorus, в данном тексте истолкованный как музыкальный инструмент наподобие волынки), а также включает одно «постороннее» латинское слово (bombulum). По содержанию «Послание» продолжает традицию раннехристианских экзегетических сочинений, однако, не ограничивается лишь символикой образов. Толкования инструментов уравновешивают и дополняют детальные иллюстративные изображения. Значимость конкретных представлений о конструкции и функционировании описываемых предметов подчёркивает сам автор «Послания», по его собственным словам, объясняющий значение лишь тех инструментов, вид и звук которых он знает из собственного опыта [16, coll. 213]. Итак, данный текст, как и исидоровы «Этимологии» (вероятно, послужившие одним из источников для этого сочинения), представляет собой энциклопедию христианского знания — точнее, её тематический раздел. Помимо обширного иконографического материала и логической систематизации информации внутри каждой из дефиниций особенное значение имел сам выбор предмета изложения. «Послание…» закрепило простейшую имманентную классификацию музыкальных инструментов как «библейских» и «небиблейских» в европейской интеллектуальной традиции, подтверждением чего служит ещё один источник — латиноязычные деривационные словари Высокого Средневековья.

Деривационный словарь как самостоятельный лексикографический жанр возник в середине XI в. на территории Северной Италии. Его особенность состоит в специфическом построении дефиниций лексем, включающем грамматические характеристики, разъяснение значения слова, этимологию, возможные синонимы и омонимы и примеры словоупотребления [17-19]. Такие развёрнутые словарные определения позволяли авторам составить уникальные определения, соединяющие энциклопедическую справку о предмете или явлении с подробной грамматической характеристикой обозначающего его слова.

В словнике деривационных словарей инструментальный лексикон расширяется и дополняется новыми терминами преимущественно из текстов античных авторов и Библии, а в ряде случаев и из народного языка. Лексикографы XI — XIII вв. — Папий Ломбардский, Осберн из Глостера, Угуччоне Пизанский, Иоанн Генуэзский — конструируют определения музыкальных инструментов, перерабатывая и дополняя сведения из вышеупомянутых источников. Ключевое новаторство этих описаний заключается в стремлении авторов к общей систематизации знаний о музыкальных инструментах, примером чего может служит эволюция толкований слова «наблат» (nablath, nablum, nablam).

В словаре Папия «Элементариум» (сер. XI в.) сообщается: «Наблат или наблум [говорится] по-еврейски, псалтерий — по-гречески» [20, f. 108]. В свою очередь описание псалтерия представляет собой почти дословный пересказ определения из псевдо-иеронимова послания [20, f. 137v]. Помимо этого, Папий замечает в лемме organum, что данное слово может употребляться и для общего наименования любых музыкальных инструментов [20, f. 119v]. Следовательно, слово organum может выступать в роли контекстного синонима слова psalterium. Помимо этого, из «Этимологий» средневековому читателю было известно, что первыми музыкальными инструментами были «кифара и псалтерий» [20, f. 131], хотя в тексте Вульгаты на месте псалтерия и стоит слово organum. Согласовав все приведённые сведения, через век после Папия Угуччоне Пизанский сообщает в своей «Книге дериваций», что еврейский наблат или наблум, греческий псалтерий и латинский орган — один и тот же инструмент [21, p. 819]. Но и это обобщение оказалось недостаточным. Наиболее полным в отношении описаний музыкальных инструментов стал деривационный словарь XIII в. «Католикон». Его автор Иоанн Генуэзский развивает идею о синонимии названий «наблат — псалтерий — орган» и продолжает определение Угуччоне, уточняя, что отличие между псалтерием и наблатом состоит в строении и способе звукоизвлечения: если псалтерий, как указано у Папия, подобен кифаре, имеет десять струн и играют на нём плектром, то наблат имеет двенадцать струн, звучащих в результате удара плектром [22, f. 240]. Организация и согласование толкований музыкальных инструментов окончательно сменилась задачей составления последовательной, логически непротиворечивой, подробной и реалистичной характеристики инструмента, и этот путь всё ближе подводит авторов к составлению родовидовой типологии — прообраза современных классификаций.

Представления о музыкальных инструментах претерпевают заметные изменения c момента возникновения первых комментариев на Писание по XIII в. — век систематизации инструментальных практик в церкви и бурного развития светского музицирования. В первые века христианской религии Отцы Церкви негативно воспринимали инструментальное музицирование, служившее для них признаком изнеженной и распутной языческой жизни, и предпочитали даже прямые указания на использование музыкальных инструментов ветхозаветными иерархами истолковывать исключительно в аллегорическом ключе. Традиция обогащается и расширяется за счёт включения практического аспекта в VII — VIII вв., произведённого с целью создания новых, компендиумов знаний, отвечающих концепции христианского универсализма. В начале второго тысячелетия разрозненные и подчас противоречивые сведения подвергается упорядочению в рамках лексикографического творчества. В процессе этой систематизации акцент всё больше смещается с символического плана на план инструментоведческих реалий и музыкальных практик, что соотносится и с развитием и диверсификацией церковных и светских музыкальных практик эпохи.

Библиография
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
References
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
Ссылка на эту статью

Просто выделите и скопируйте ссылку на эту статью в буфер обмена. Вы можете также попробовать найти похожие статьи


Другие сайты издательства:
Официальный сайт издательства NotaBene / Aurora Group s.r.o.